Рокировка по длинному пути

Второй напал со спины, но спустя два удара тоже прилег рядом с первым, пока я неспортивно пинал его ногами. Да, юность у меня тоже была неспокойная и чуть криминальная.

Отрезвил меня визг сестры. Краем глаза заметил, что Молли быстро увела ее из комнаты, даже привычно не поохав. А Артур поставил между мною и лежащими близнецами прозрачный щит.

Я повернулся и осмысленным взглядом оглядел поле боя и стонущих мальчишек, которые, держась друг за друга, пытались подняться на ноги и поглядывали на меня одновременно с удивлением и с ужасом. Да и сам, честно говоря, задним числом удивился, как мог ушатать двоих, превосходящих меня в силе. Похоже, магия проснулась и помогла мне.

Поднял глаза еще раз и наткнулся на взгляд отца — он не обещал мне ничего хорошего. «Вот это я попал», — подумалось мне, прежде чем рухнул вниз, словно из меня выпустили всю силу разом.

Глава 5

Очнулся я под громкие разговоры взрослых и возмущения близнецов.

— Он набросился на нас, как зверь, — жаловался один из них, — ой, больно, мам…

— Молчи, Джордж, вы сами виноваты, — отрезала мать. — Сколько раз вам говорили не шутить над братьями. Вы же семья. Когда нас с отцом не станет, только вы останетесь друг у друга.

— А-а-а, ну правда больно, мам. Щиплет…

— Терпи, ты же мужчина, — ответила Молли и неожиданно всхлипнула. — Ах, Артур, как же так получилось? Такие хорошие мальчики…

— Мам… — отмер я и пошевелился.

— Я тут, милый, — послышалось над ухом, а по волосам мягко провели рукой

— Что со мной? Почему такая слабость, я что, заболел? — вяло ворочая языком, спросил я.

— У тебя был магический выброс, сын, и довольно сильный, — спокойно ответил подошедший Артур.

Я с возросшей тревогой посмотрел на него. Артур не выглядел разозленным, скорее от него веяло непривычным отчуждением. Это нервировало и действовало гораздо сильнее, чем громкий и возмущенный рев Молли. Теперь я понял, почему все в семье опасались его спокойной и тихой холодности больше, чем откровенного и громкого гнева супруги.

— Сегодня ты выпьешь зелье и остаток дня проведешь в постели, — просветил меня отец, дождался, когда Молли споит мне микстуру, и легко подхватил на руки. Тогда, на его руках, я, как никогда раньше, почувствовал себя восьмилетним ребенком. Ощутил, как сильно от него завишу. До комнаты добирались молча. После чего он аккуратно сгрузил меня в постель.

— Я очень недоволен тобой, Рон, — прямо сказал он и посмотрел на меня почти с жалостью, — но мы поговорим обо всем завтра, когда тебе будет лучше, а теперь спи.

— Постой, пап, — окликнул я, — а что с Фредом и Джорджем? Они в порядке?

Он бросил на меня долгий изучающий взгляд.

— Жить будут, — коротко бросил он, и на миг его взгляд смягчился, — спи. Тебе нужно отдохнуть.

И вышел, плотно и тихо прикрыв дверь. Стало неуютно и тревожно, как в первое время в этом теле. Словно я уже не принадлежал этой шумной, раздражающей, но такой дружной семье. Но времени подумать у меня не было — я заснул, успев заметить, что кто-то уже надел на меня пижаму.

Утром проснулся позже обычного. Посетил ванную и спустился вниз. Судя по шуму в гостиной, все уже поели и теперь весело проводят время. Без меня…

«А меня не разбудили», — огорченно подумал я и свернул на кухню, что тут говорить? Заслужил.

В столовой обнаружилась мама, она как раз убирала тарелки после завтрака. При виде меня торопливо вытерла руки полотенцем и подошла, взмахом палочки левитируя ко мне тарелку с омлетом.

— Доброе утро, Ронни, — ласково сказала она, коротко прижав к себе и целуя в макушку. После чего настойчиво подтолкнула к табурету. — Ты вчера перенервничал, дорогой, и я решила тебя не будить, дать поспать. Садись, кушай.

Я несмело взялся за вилку и принялся есть, совсем не чувствуя вкуса.

— Папа будет ждать тебя в гостиной, — между делом сказала она, наливая мне чай, — зайди к нему после того, как доешь.

Я несмело кивнул и уставился в чашку. Память, не к месту, показала мне фрагменты вчерашней драки, и стало стыдно.

Нет, близнецы давно нарывались, и за это мне стыдно не было. Но я дрался, как на ринге, в полную силу, с противником, не обладающим навыками боя, а значит, заведомо проигравшим. Это гнусно и неспортивно. Что бы сказал тренер…

И я вспомнил, как мы однажды с парнями проучили одну компанию. Хотя, надо быть честным, избили. У Петровича был такой взгляд… Как у Артура вчера. Разочарованный и бесконечно усталый. Нас тогда чуть не выперли из секции. Когда мы стали извиняться, он нас перебил и сказал, что это больше его вина. Потому что он хотел вырастить из нас спортсменов и чемпионов и не разглядел отморозков. Научил нас стрелять, чтобы сделать зоркими, сильными и точными, а мы открыли огонь по мирному населению. Короче, нам никогда не было так погано — лучше бы он нас избил.

Когда я вежливо постучал, и мне позволили войти, в гостиной уже никого не было, кроме Артура. Он сидел в одном из кресел и выглядел вполне обычно.

— Садись, Рон, — предложил он и махнул рукой на одно из потертых кресел напротив.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил он, когда пауза затянулась.