Рокировка по длинному пути

Как только Чарли скрылся из виду, мы зашли под защитный контур поместья. Как мы шли через парк до дома, как Луна поила меня чаем — прошло мимо меня, оглушенного горем. Воспринимал все несколько отстраненно, и всё не мог осознать, что Артура уже нет и никогда не будет. Я не мог ни о чем другом думать, не мог говорить и был благодарен, что Луна, молча окружив меня заботой, не принялась меня утешать и отвлекать разговором, как это любят делать девчонки.

В памяти хаотично всплывали обрывки воспоминаний. Как мы с отцом стояли тогда, возле окна. Какое доверие он оказал мне, пацану, когда не просто наказал меня, но попытался объяснить, как равному, все эти взрослые вещи в надежде, что я его пойму. Как показал мне дом — свою гордость и мечту, как тепло улыбался своей редкой в постоянных заботах мягкой улыбкой. Как мы возились с его машиной… Плохое — обиды и сложности между нами — уже совсем забылось, а вспоминалось всё то хорошее, что было, но теперь уже никогда не будет, и в это никак не хотелось верить.

Сам не заметил, что плачу, уткнувшись в острые коленки Луны, а она, нежно перебирая мне волосы, тихо напевает что-то вроде колыбельной. Это ощущалось так нереально, но правильно, словно за один миг мы сблизились больше, чем за всё это время. Так мы и задремали на ковре возле камина, рядом с впервые наряженной нами волшебными шариками елки, пока под утро нас не разбудил Патронус Чарли.

— Спасибо тебе, Луна, — вяло попытался улыбнуться, прощаясь.

— Я бы тоже хотела проводить за грань мистера Уизли вместе с тобой, Рон, — вместо прощания ответила Луна и пожала мне ладонь, — если ты не против, конечно. Твой папа был хорошим человеком и очень важным для тебя. Мне бы тоже хотелось оказать ему уважение, пусть я и не успела достаточно с ним пообщаться.

— Я возьму тебя на церемонию прощания, — охотно пообещал я, радуясь, что не буду один, и, коротко поцеловав ее в теплую влажную ладошку, шагнул в камин.

Гостиная встретила меня тишиной и закаменевшей матерью. Она недвижимой скорбной статуей сидела в кресле в окружении Чарли, Билла и Перси. Все непривычно хмурые, молчаливые. На их фоне она выглядела непривычно маленькой и такой несчастной, что у меня от боли сжалось сердце. При виде меня мама встрепенулась и подняла опухшие красные глаза — похоже, она ни минутки не спала и проплакала всю ночь. Ее губы затряслись, а ладони стиснули подлокотники кресла.

— Мам… — неловко выдавил я и качнулся в ее сторону.

— Ронни, сынок… Горе-то какое… — откровенно зарыдала она, протянув руки, и я кинулся к ней и упал возле кресла, обхватив её колени. От её юбки привычно пахло корицей и яблоками, но руки, что меня обняли, были непривычно напряжены, а на голову мне капали не успевающие остыть слезы, сводя с ума от невозможности ей помочь и утешить.

— Ладно, мама, перестань, — подошедший Билл уверенно положил ей руки на плечи, и она расслабилась, словно в ней разом выключили завод, — ты совсем ослабеешь от слез, если будешь так горевать.

— Хорошо, дорогой, — покорно кивнула она, судорожно вздохнула и смахнула слезы, которые тут же снова набежали. — Думаю, ты прав, мне стоит отвлечься. Пора приготовить завтрак, скоро все соберутся, а у меня еще ничего не готово.

— Я помогу, — тут же отозвался Чарли, многозначительно переглянувшись над её головой с Перси и Биллом.

— Тогда я пока отлучусь — займусь делами, — кивнул Билл и торопливо вышел. Конечно, он же теперь глава Рода, и все проблемы и заботы о семье легли на его плечи.

Я тоже неохотно поднялся с пола и поплелся за остальными на кухню. Что маму не стоит оставлять одну, бросалось в глаза. Двигалась она на автомате, словно робот. Но с нашей помощью на столе появился чай, стояли нарезанные вчерашние вкусности, те, что она готовила к празднику. Вскоре появились близнецы. Никогда еще я не видел их настолько серьезными и растерянными.

Перси не без усилий уговорил маму немного поесть. После мы так же молча вернулись в гостиную, расселись кто куда, и время потянулось.

Билл вернулся только часа через два.

— Ну что? — сразу кинулась к нему Молли. — Что они сказали? Когда они отдадут тело Артура?

— Сегодня вечером, — сухо обронил он. — Я уже послал Моуди сообщение. Они переправят сюда Джинни и Гарри сегодня к обеду.

Все так и сидели в гостиной, покидая комнату, только когда Перси или Чарли нужна была помощь, но маму не оставляли одну. Когда появились зареванная Джинни и расстроенный бледный Гарри, Молли опять сорвалась и заплакала. Сама Джинни после рыданий на груди матери бросилась ко мне, и я увел сестру в ее комнату и долго утешал, выслушивая ее сбивчивые несвязные бормотания. После от нее не отходил Гарри. Думаю, эта потеря их тоже сблизила.

К вечеру в дом прибыло тело — министерским порт-ключом. Возле дома вспыхнул портальный след, и появился деревянный ящик с телом, так буднично, прямо как посылка на Рождество.