Рокировка по длинному пути

Тело поместили на специальный стол в гостиной, похожий на высокие носилки. Все снова принялись плакать: кто громко, как Джинни и мать, кто беззвучно. Глядя на отца, который словно мирно спал на своем страшном ложе, не верилось, что все это взаправду. Авада — милосердная смерть, она не калечит и не уродует, а разглаживает заботы на челе и придает чертам безмятежный вид всем довольного и счастливого человека.

Где-то через час нас, включая маму, в принудительном порядке разогнали по комнатам, споив успокоительной настойки, а тело переправили в «Ракушку» — с ним остались Билл, Перси и Чарли. Они, всю ночь меняясь, читали какие-то положенные катрены, жгли свечи. Нас к таинству не допустили.

К обеду следующего дня нас всех порт-ключом переправили в «Ракушку». За полчаса до церемонии Чарли привел Луну. Она спокойно заняла место справа от меня, сжав мою ладонь в молчаливой поддержке. С другой стороны стояли Гарри и Джинни, тоже держась за руки. Перси был один, видимо, не захотел огорчать свою невесту.

Из отдела Министерства прибыл церемониймейстер-ритуалист — маленький лысый старик с пышными усами. Его приглашали на все события — венчания, похороны, крестины.

Дождавшись тишины и приготовившись, он открыл древний талмуд и затянул красивый мелодичный речитатив, похожий на плавную успокаивающую музыку. Озвученные слова будто бы оживали и поднимались светящейся звенящей вязью над книгой, кружась над головами, отзываясь тихим эхом от каменных стен склепа, впитываясь в стены, постепенно опутывая нас со всех сторон, оседая на плечи и руки, словно связывая присутствующих вместе одной светящейся нитью.

Сначала мы все под воздействием музыки беззвучно плакали. Сдержать слезы было невозможно — скорбная музыка бередила душу тянущейся тоской. Позже на наших поднятых раскрытых правых ладонях появились голубоватые язычки пламени. Время шло, язычок пламени становился ярче и выше, а на душу постепенно сходил покой. В самом конце церемонии, когда постепенно огонь на ладони стал рассеиваться, а книга закрылась, все выглядели умиротворенными, как под успокоительным. Сердце уже не тянуло тоской, тревога и боль потери прошли, хотя тихая светлая грусть осталась. Почему-то казалось, что у отца теперь всё хорошо, и печалиться о нем не нужно. Хотя мы, оставшиеся жить, всё равно будем его помнить, и нам будет очень его не хватать.

Старичок, раскланявшись с присутствующими и выразив положенные соболезнования, забрал книгу и покинул нас. Мы по очереди попрощались с отцом, и каменный гроб закрылся крышкой, заняв свое постоянное место в нише — семейный склеп Уизли получил своего первого постояльца и впитал первую магию рода.

После в Норе состоялись поминки, пришли друзья и коллеги отца, Мюриэль, кое-кто из Ордена, Дамблдор…

Он выглядел печальным и серьезным. Коротко выразил соболезнование Молли и отозвал в сторону Билла. После чего быстро ушел. Да и остальные не стали задерживаться.

Остаток каникул прошел в тишине. Все постепенно вернулись к своим делам, иногда даже раздавался смех, грустный и тихий, перемешанный со слезами, но всё же… Жизнь потихоньку брала свое и продолжалась. Только мать пока старались не оставлять одну. Впрочем, она не выглядела убитой горем. Так же суетилась и хлопотала по дому. Наготовила нам всяких вкусностей, навязала свитеров и даже навела порядок в магазине близнецов под их недовольные вопли.

Думаю, это у нее нервное, и никому не известно, о чем она думает в тишине пустой родительской спальни. После нашего отъезда Билл заберет ее в «Ракушку», куда мы все переедем летом. Нору закроют и законсервируют. Родовой дом уже достроен, хоть отделка есть пока еще не везде. Но у Билла куча времени до лета, а после призыва домовиков всё станет куда быстрее и легче. Но это уже меня не касается, я не собирался жить под покровительством Билла ни одного дня, и сразу после школы перееду к близнецам.

В «Пророке» появилась заметка о смерти отца. В выданном подкупленным лекарем заключении о смерти значилась запущенная «грудная жаба». Артур просто умер во сне у себя дома в свой выходной.

Также писали еще о нескольких внезапных смертях от проклятий и по естественным причинам. Но они все случились в разное время и не вызвали подозрений — пришлось, видимо, постараться, чтобы не привлекать внимание Аврората.

Первым, после отца, в некрологе значился Октавиус Нотт — отец Тео. Еще несколько мне неизвестных магов, парочку имен я помнил по Ордену, и… Люциус Малфой. Его растоптал взбесившийся гиппогриф, когда он наведался на свою ферму по их разведению. Всё же не мешало бы узнать, как всё произошло на самом деле — что это была за заварушка между Орденом и Пожирателями? Но пока братьям было не до меня. Наверное, теперь Драко займет место отца в организации.

Луна очень мне помогла. Ее тихая молчаливая поддержка оказалась незаменимой. Не знаю, как бы я справился без нее. Скорее всего, не сдержался и вспылил бы.

— Рон, — как-то спросила она, когда мы привычно расположились у камина. — Значит, теперь твоя мама тоже сойдет с ума и уйдет в себя? Как мой папа.