Рокировка по длинному пути

Брэвис Бирч — капитан — оказался неплохим мужиком, и мы вполне нормально сработались, как и с парнями. Тут я не считался слишком молодым, остальные были только лет на три-пять старше. Впрочем, я к тому времени уже не был парнем из школьной команды, а вполне заявил о себе. Платили мне первый год восемьсот, а другие два — по тысяче в месяц. Да и команда относилась к более успешным, и у нее был постоянный спонсор, что отражалось на форме, раскрутке, известности и условиях проживания. Даже отпуск оплачивался. Плюс мы с парнями неплохо зарабатывали рекламой, интервью, фотками с автографами.

Я с удивлением впервые осознал, что неплох внешне. Раньше я вовсе на это внимание не обращал, и если тягал железо, то чтобы не выглядеть хлюпиком. Я, признаться, никогда не ассоциировал себя с тем нескладным высоким подростком, кем теперь был, потому что всё ещё помнил себя прежнего — взрослого, уверенного в себе молодого плечистого мужчину. Эти нелепые веснушки, рыжие волосы и угловатость… Иногда я забывал, как выгляжу, и внезапно обнаружить себя возмужавшим было весьма занимательно и приятно. Раздался в плечах, заимел рельеф, стал ближе к привычному себе. В «Ведьмополитене» и «Спортивном обзоре» я смотрелся не хуже остальных парней. Хотя на аристократа, как тот же Билл, почти не походил — не было во мне должного лоску. Скорее на «парня по соседству». Ну, знаете, когда на глянцевом листе бабского журнала полуголый накачанный парень лежит на сеновале в ковбойской шляпе и с полурасстегнутой ширинкой, прикусив зубами соломинку и гипнотизируя девчуль ясным игривым взглядом. Но меня всё устроило, и поклонниц у меня было не меньше прочих.

С фанатками амуров не заводил — нахрена мне эти проблемы. Мне бы не хотелось оскорблять Луну даже тенью или намеком моего участием в скандалах и разоблачениях подобного рода. Среди игроков я имел статус помолвленного и репутацию верного невесте. Это помогало избегать ненужных публичных романов, а остальное я получал в другом месте, частенько наведываясь в одно интересное заведение в Лютном. Жанетт была когда-то яркой брюнеткой, пусть теперь уже и не первой молодости. Зато умна, отзывчива и опытна, и что немаловажно — умела хранить тайны.

Глава 100

Первая свадьба после Лонгботтомов случилась у нашего Перси. Он снял дом в Хогсмиде, и они с молодой женой вполне неплохо устроились. Через два года у них появилась дочь — Амелия, а еще через тринадцать лет Перси стал самым молодым директором школы. Министерство постепенно заменило всех прежних учителей, кроме Флитвика, и поставило на место директора своего человека, когда леди Шафик ушла в отставку. Перси подошел их целям лучше всего.

Пенелопа стала его заместителем и учителем истории магии. Жили они в апартаментах при школе. Перси написал несколько обучающих книг для школьников, а его жена их проиллюстрировала. В общем, жизнь и карьера брата весьма удачно сложились. Детей, кроме дочери, у них больше не было, а род Прюэтт, как мечтала мать, он так и не принял, и посвятил себя преподаванию и управлению. Как по мне, так с его педантичностью и дотошностью — самое оно.

Став директором, Перси очень помог нашей семье. Дамблдор в свое время, помимо других привилегий, обещал дать доступ нашим переписчикам в хогвартскую библиотеку. Теперь три школьных домовика переписывают книги для нашей родовой библиотеки. А на пустые книги-формуляры мы складываемся все. Удовольствие это недешевое, надо сказать. Но нам грех жаловаться на бедность, мы вполне могли себе это позволить. И пусть книги — не оригиналы, и не обладают особой магией, кроме информации, но и копии — тоже хорошее приобретение, и наша библиотека медленно, но верно пополняется. На артефакты, подобные тем, что у нас были, мы тоже сбрасываемся по мере сил и желания. Я лично заказал и подарил матери на Рождество те волшебные шары с клеймом Уизли, и ничуть не жалею об этих сумасшедших деньгах.

Макгонагалл после смерти директора сильно сдала. Погас этот её гриффиндорский боевой задор во взгляде. Думаю, её больше всего угнетало, что о подвиге обожаемого патрона никто в магическом обществе не знал, а в школе теперь хозяйничают министерские выдвиженцы.

Привидений, кроме четырех факультетских, упокоили. Их в Хогвартсе оказалось больше двух сотен, а, как говорят, они подпитывались жизненной силой учеников. Правда, вспомнили почему-то об этом только теперь. Пивза выгнать не получилось, и его усыпили, заключили в зачарованный куб и убрали подальше с глаз. Короче, школа уже была совсем не та, что Макгонагалл помнила. И ей это не нравилось, а приспосабливаться она не умела и меняться не хотела. Через пять лет, когда она так и не смогла добиться от попечителей и Министерства разрешения открыть в Хогвартсе музей славы и научных открытий Дамблдора, она покинула школу и уехала к сестре в Шотландию. Гермиона как-то навещала ее потом несколько раз. По ее словам, выглядела та хорошо, ничуть не постарела и не изменилась, и обучала учеников в частном порядке, как мастер трансфигурации.