Рокировка по длинному пути

С Гарри у меня, к слову, после его приезда сложились какие-то напряженные отношения. Он поначалу взвинченный был, рассеянный. То веселый без меры, то хмурый ни с чего. Зависал иногда и тихарился в одиночестве, а начнешь спрашивать, так шипит как змея и рожу кривит. Задолбал.

— Какого черта? Гарри! — не выдержал я, когда мы остались в комнате одни. — Что происходит? Ведешь себя как неадекват. Тебя что, пикси в Румынии покусали? Если есть тема — говори прямо, а не шипи.

— Пикси? — зло прищурился он и глянул так, словно испепелить хотел. — Дамблдор случился, вот что.

И когда я на него в обалдении уставился:

— Я просто думаю, что не нужно было тебя слушать и трусливо валить в Румынию. И теперь жалею… Если бы я остался, то Дамблдору не нужно было бы собой жертвовать. Он умер за меня. Это я должен был умереть, а не он. Это была моя судьба, и теперь его нет… из-за меня…

— Значит, ты так сильно хотел прославиться и умереть? — с долей ехидства спросил я, по-снейповски выгнув бровь. — Ну извини, что не позволил тебе сдохнуть и посмертно стать героем…

— Да пошел ты, Рон, — яростно вскинулся он. — Ты же понимаешь, о чём я. Неужели ты ничуть не сожалеешь… Если бы мы только не вмешались…

Потом последовал рваный поток душевных метаний, но я почти не прислушивался — достал перо и клочок пергамента.

—…что ты там чиркаешь, когда я с тобой разговариваю!

— Вот, — спокойно ответил и протянул ему пергамент, а потом встал и пошел на выход.

— Колин, Тонкс, Люпин, Вэнс, Амелия Боунс, Блэк, Моуди… Фортескью… Фред… Браун… — что это за фигня, Рон? — окликнул меня в спину. Я обернулся и увидел, как он скользит взглядом по длинному перечню имен, а потом поднимает на меня недоуменный взгляд.

— Это список тех, кто должен был погибнуть, если бы мы не вмешались, Гарри, — просто и серьезно ответил я. — И это не все, только те, кого я знал лично. Я не указал тут пытки Гермионы и Олливандера… У нас просто не было другого выхода. Дамблдор хотел пожертвовать тобой одним за всех нас. И это правильно, ведь из-за крестража ты всё равно был смертником. Но без крестража ты стал не ценнее остальных — в нём было твое преимущество. Я просто рассказал старику правду и он заменил тебя — собой. Он Великий человек — Дамблдор, на самом деле, и никогда бы не допустил намеренной смерти невинного. Это был его собственный выбор. Я не знал, что так будет, но рад, что войны не случилось, и все эти семнадцатилетние парни и девчонки, и другие маги, будут жить. И что бы ты обо мне ни думал, Гарри, я рад, что сейчас погибли только Дамблдор, мой отец и несколько профессионалов из группы Кингсли. Если ты так хочешь страдать — страдай. Но я не чувствую за собой никакой вины и не собираюсь извиняться за то, что сделал или не сделал. Хотя я и не Избранный — куда мне понять твои высокие моральные терзания, — горько усмехнулся и вышел, хлопнув дверью.

Вечером Гарри сам выловил меня в саду и искренне извинился. Мы откровенно поговорили и вернулись к прежнему общению. Злился ли я на него? Нет… Он пацан… семнадцатилетний пацан, со всеми вытекающими. Из той борзой породы, что в молодости гоняют отчаянно на тачках до тех пор, пока сзади не появится детское кресло. Он не сможет меня понять теперь. Ни меня, ни мои мотивы. Не может в силу юности думать сразу о многом — только о своей роли во всем. Потому что в этом возрасте всё пропускаешь через себя, словно ты, как и говорил когда-то Снейп, пуп земли, и только для тебя и тобой земля вращается. И потому я решил молчать. И о крестражах, и о моем участии во всей этой истории. Людям нужны герои, но пусть это буду не я — нам и одного хватит.

Остаток каникул прошел весело и спокойно. Я каждый день выбирался к Луне, приводил ее на семейные вечера, хотя мне самому тут так особо и не нравилось. Но с прибытием гостей Билл отвлекся на других, и мне стало посвободнее.

Гарри с Джинни в конце августа, смущаясь и счастливо сверкая глазами, сообщили родне о помолвке. Мать была рада и не успевала слезы вытирать. Джинни сияла как солнышко и так благодарно и нежно на меня поглядывала, что мне даже неловко было. Приятно быть лучшим братом на свете, но, честно говоря, хоть я и был за неё рад, но до сих пор считал, что Гарри ей не пара. В том смысле, что он, конечно, хороший друг, правильный пацан и всё такое, но ей бы кого понадежнее, а не второго балбеса Блэка. Но хороших девчонок всегда тянет на смазливых и отчаянных парней. Тут без вариантов. Да лишь бы счастливы были.

Гобелен мы всё же активировали. Выглядело совершенно волшебно, когда серое, простое и грубое полотно, занимающее всю стену, внезапно засветилось красным. По нему прошли золотые трещинки, покрывая всю площадь снизу доверху, как росписями. Потом, когда оно погасло, оказалось, что трещинки — это золотой узор древесной лианы с листочками по зеленому фону. В каждом листочке — имя.

С любопытством нашел свой листок, серебряным пунктиром соединенный с Луной, и от нее с домом Лавгуд. От листка Джинни шла такая же линия к Гарри Поттеру, а от Перси к Пенелопе — знак магической помолвки.