Рокировка с прошлым

Лорн подцепила повязку и небрежным рывком сняла, развернувшись ко мне. Прекрасное, юное лицо с милой улыбкой оказалось изуродовано мясницкими шрамами и следами ожогов вокруг глаз. Сами глаза отсутствовали, как и веки. Лишь черные провалы в обрамлении алых рубцов, взгляд которых я не выдержал.

– Даже Последние не умеют выращивать новые органы.

– Как подобное… – поперхнулся. – Простите. Слишком я любопытен. Замолкаю.

– Не стоит стесняться жажды познания. Лучше спросить и с некоторым шансом получить ответ, чем не спросить и гарантированно ничего не получить. Знания – сила. – Лорн вернула белую материю на место. – Относительно зрения – это такая банальная мелочь. Глаза выжгли родители при рождении. Точнее, выжег отец. У меня проявилась поликория – состояние, когда в глазу два зрачка. В родной деревне жили простые люди… пожалуй, даже слишком. Они посчитали болезнь – проявлением Тихаря. Мать забили камнями. Меня, как невинного младенца, просто оставили истекать кровью на камнях в центре поселения. – Смешок рябью прошел по лицу девушки, заставив мое нутро заледенеть. – Повезло, что через ту деревню проезжал господин Херпий – временщик невероятной доброты, мой покровитель и тот, кого я боготворила… по крайней мере, пока он был жив. Увидев меня… вернее, мой трупик, он, как я слышала, пришел в ярость, произвел Рокировку с прошлым на максимальный для себя срок в четыре дня. Однако, как бы он ни спешил и сколько бы ни пытался, максимумом стала моя жизнь, но не глаза.

Я открыл рот. Подумал. Прикусил язык. Чувствовал, слова сожаления прозвучат оскорблением. Каждый проходит свой путь, и сила девушки, воплощенная в улыбке, получена по праву.

Лорн жила в работном доме с младенчества, куда, по слухам, ее принес временщик. Силы проявились рано, в возрасте семи лет, причем поговаривают, что она навела много шума и разрушений! Ее сразу отправили в Университет. Там слепой и слабой девушке, да еще из работного дома, пришлось несладко, по крайней мере, до встречи с Реймом.

Однако все утверждают, что более мягкого и доброго человека еще поискать. При этом не удалось найти информации о друзьях. Даже не так, вся информация о ней из косвенных источников – никого, кто хотя бы общался с ней достаточно долго. За девять лет Университета! Лишь повторяется университетское прозвище – Лори-Лилия.

Плюс она считается сильнейшим студентом за последнее три десятилетия – семь Ветвей Памяти!

И вновь вспышка памяти окрасила разговор в новые оттенки.

Мой взгляд зацепился за дом по другую сторону забора. Одноэтажная покосившаяся халупа. Краски выгорели до бесцветности. Крайнее левое окно выбито и криво забито досками. Крыша просела. Ощущение заброшенности. Запустения. Во дворе, утопая в пожухлой траве и вездесущей грязи, перекрывая единственный проход, стоит телега, укрытая толстой дерюгой. Даже на расстоянии оттуда до одурения воняет прелой шерстью и гнилью. Судя по признакам – мы на месте.

Печально, что пришлось разделиться: переговоры не моя стихия. Однако нам и без того несказанно повезло – выжившие сразу в двух нападениях! Терять время очень не хотелось, вот и пришлось доверить Эльдерей из рода Цветущих присмотр за Реймом. Надеюсь, временщик проявит таланты в обработке местных аристократов!

Стоило подступиться к дому и натянуть профессиональную улыбку, как дверь распахнулась.

– Ой, мамоньки, простите! – всплеснула руками женщина в пестрой шали. От этого жеста под ее необъятными телесами в отчаянной мольбе скрипнуло крыльцо.

– Вы Юния Фрам, сестра пространственника Срендина Тарма и жена Элекра Фрама?

– Шо вы, господин пространственник! Нета, нет… я это, то самое, я Мирия… Мирия Тюронская. Живу здеся неподалеку, вон тама… – Перст указал в холеный домик, приветливо помахивающий флюгером. – А Юния, она дома… Юния! Соседушка! Тута пришли-ка!

В сенях показалась женщина. На фигуре, не потерявшей с годами стати, был темный траурный наряд, самый простой, не новый, но чистый и ухоженный. Лицо искажено тенями и превращено в маску с острыми краями, в глубинах коей тлеют бесконечно усталые глаза.

– Господин пространственник, я Юния Фрам. – Седые волосы ореолом окружили покорно склоненную голову. – Чем-то могу помочь?

– Я пространственник-оперативник Юрий Викторович Сломов, а это моя помощница мадемуазель Лорн. Нам необходимо поговорить с вашим сыном.

– Ох! Неужто чего-то еще приключилося? Таки знайте, Дерий – парень хороший! Он ничего сделать не мог! Ежали чё, то это не он… Или неужто выжил Элекра окаянный? – Дородная госпожа Мирия несколько секунд с любопытством хлопала глазами, прежде чем до нее дошло, что взгляды – смиренно-отстраненный, недоуменно-недовольный и невидящий – скрестились на ней. – Ой, да, точно, мне ж пора! Соседушка, еще раз спасибо! Шаль, связанная твоими руками, теплая, красивая, просто выше всяких похвал! Никаких эвот не жалко!

– Прошу, проходите. – Женщина медленно, словно выверяя каждое движение, провела нас в дом. – Только, пожалуйста, подождите. Сын крышу латает. Совсем прохудилась, никакого спасу нет. Позову его, а пока присаживайтесь, гости дорогие.