Рокировка в длинную сторону

— Какого сраного черта мы должны класть свои головы за всяких буржуев?! — поинтересовался роттенфюрер СА Курт Майер, и грохнул кулаком по столу. — Я родом из Веддинга, и мне надоели эти «господа», эти «майнехеррен», эти «фрау»! Я спрашиваю вас, друзья: что здесь за дерьмо?! Почему когда я — роттенфюрер штурмовиков, которому сам Рём подарил кинжал со своей подписью, который был унтером на фронте, который харкал легкими после газовой атаки томми, почем я не могу выпить кружку пива и съесть пару сосисок? Почему эта кабацкая тварь тут же бежит к нашему штурмбанфюреру, и эта сраная свинья грозится выбить мне зубы?! Мне!

Среди собравшихся в маленькой бирхалле штурмовиков раздался возмущенный гул.

— И что ты предлагаешь, дружище? — поинтересовался Клаус Вильке, пришедший в СА прямиком из Рот Фронта. — Что ты конкретно предлагаешь?

— А вот что, — и Майер поманил всех собравшихся. Когда же головы склонились над столом, он прошипел. — Надо нам, парни, снова вспомнить, что мы — не нацисты. Надо идти выручать нашего Тельмана!..

Через четыре дня среди штурмовиков полыхнул свой собственный мятеж. Бывшие ротфронтовцы и члены Союза фронтовиков-социалистов, оставив прежние раздоры, соединились, включили в свои ряды изрядное количество примкнувшей молодежи и штурмом взяли тюрьму Моабит, где с тридцать третьего года в одиночном заключении пребывал Эрнст Тельман. Боевой отряд с развернутыми красными знаменами рванулся в Росток, где к всеобщему удивлению нашел союзника в лице капитана-цур-зее Деница. Командир Подводной Флотилии «Веддиген» неожиданно проявил симпатию к коммунистам, его подводники подняли красные флаги на своих лодках и заявили на весь мир о создании Временного Революционного правительства. К ним примкнули несколько танковых и мотопехотных батальонов из второй танковой дивизии Вермахта, а из рабочих-судостроителей в спешном порядке формировались боевые дружины спартаковцев. Хотя основной силой все же оставались вооруженные моряки-подводники и части берегового обслуживания…

В Росток стали стекаться бывшие депутаты Рейхстага от социал-демократов, в основном — из левого крыла этой партии. Бывшие рядовые «эсдеки» и остававшиеся на свободе коммунисты хлынули туда просто потоком. Очень скоро там оказалось никак не менее ста тысяч вооруженных человек, численность которых все увеличивалась.

Другая часть Вермахта — вторая и пятая пехотные дивизии и первая танковая оказались в жуткой ситуации: Польша как обычно решила погреть руки на несчастии соседа, и польские части вторглись в Силезию. Генерал-майор Герман Гот возглавил оборону, к нему примкнули некоторые эсэсовские отряды и несколько штандартов СА из группы «Нижняя Саксония». Они яростно сопротивлялись, но силы были неравны. К пятнадцатому ноября польская армия захватила Бреслау…

Правда, дальше у ляхов как-то не заладилось. Их угораздило сунуться в Восточную Пруссию, а там чуть ли не каждый квадратный метр был укреплен, защищен и забетонирован. Поляки понесли такие потери, что в Варшаве испугались и решили приостановить Великий Поход. Ну, во всяком случае — до прояснения положения в Германии.

В Лиге Наций вопрос об обуздании Польской агрессии поднял Советский Союз, но его как-то не очень слушали, а Генеральный секретарь Авеноль вообще отказался включать этот вопрос в повестку дня. И тому было самое простое объяснение: Франция под шумок оккупировала демилитаризованную Рейнскую зону.

Александр полагал, что за те три месяца, пока он разгуливал по Европам, в советском Союзе будет сделано очень многое. Воображение уже рисовало красноармейцев, вооруженных если не «калашами», то хотя бы ППШ, пусть не опытные образцы, но хотя бы проекты новых танков с противоснарядным бронированием, дизелями и пушками серьезного калибра, и какие-нибудь предварительные разработки реактивных самолетов и систем залпового огня. Из того, что Белов знал или слышал о Сталине, ему представлялось, что Иосиф Виссарионович железной рукой направит промышленность и военных в нужное русло, и в стране уже кипит бурная работа в штабах и на полигонах по разработке изменений в Уставах и разработке новых видов вооружений. А потому просто не мог дождаться, когда товарищ Сталин пригласит его побеседовать о тех наработках и предложениях, которые он успел составить до своего отъезда в Германию.

И вот, наконец, дождался. Утром выходного дня — шестого дня шестидневки, к которой он все еще никак не мог привыкнуть, после обычной утренней гимнастики с ребятами и Надмитом, к Саше подошел Власик:

— Товарищ Белов, как позавтракаешь — зайди… — Он неопределенно махнул рукой куда-то вглубь квартиры. — Приглашал…

…Получив разрешение, Белов вошел в кабинет и с уже привычно смирив свою детскую ипостась которая желала залезть на диван с ногами, чинно уселся облокотившись о спинку.

Сталин терпеливо ждал, пока мальчишка угнездится на диване. Затем, взяв со стола несколько листков, произнес: