Рокко (ЛП)

— Вау. Тпру. Что? — Рокко подскочил на скамейке. — Жениться на тебе? Какого хрена?

— Папина идея, — вздохнула она. — Очевидно, ему нужен союз, иначе семья будет уничтожена. Я всегда думала, что он шутит, когда знакомил меня с сыновьями своих друзей. Или это было просто принятие желаемого за действительное с его стороны. Но нет. Вчера в больнице он сказал мне, что собирался женить меня на Бенито до того, как Бенито был убит, и теперь я должна выйти замуж за его брата, Дино.

— Он собирается принудить тебя к браку? — Руки Рокко сжались в кулаки.

— Не физически. Он значительно намекнул, что семья будет разрушена, если мы не заключим союз, и люди будут умирать. Он говорит, что, конечно, я захочу защитить свою семью, и вот как это сделать.

Тишина.

— Разве ты не собираешься спросить меня, что я собираюсь делать?

— Нет. — Он откинулся назад, слегка отодвинувшись от неё. — Ты сделаешь то, что должна делать.

— Ты не будешь сражаться за меня? — Она знала, что спрашивать глупо, но после разговора с отцом ей нужно было знать, как она относится к нему и действительно ли Чезаре имеет над ним ту власть, о которой думал её отец.

— Если ты чувствуешь, что должна выйти замуж за этого testa di cazzo (*урода, итал., прим. перев.), тогда я не буду тебе мешать. — Он поёрзал на скамейке, опустив руки в наручниках между ног.

— Действительно? — шумно выдохнула она. — Ты просто будешь стоять в стороне и смотреть, как я выхожу замуж за грёбаного Дино Форзани? Ты справишься с этим? После всего, что было между нами?

— Ты не ругаешься. — Рокко бросил на неё настороженный взгляд.

— Я, блядь, буду ругаться сколько угодно, если ты будешь вести себя как мудак. — Она не знала, почему вдруг так разозлилась, но мысль о том, что он так легко откажется от неё, что, возможно, он не испытывает к ней тех же чувств, что и она к нему, зажгла в ней огонь. Может быть, ей стоит просто задать вопрос, который вертелся у неё на кончике языка. Если ему было всё равно, то что она пыталась спасти?

— Грейс. — Страдальческое выражение появилось на его лице. — Есть вещи, которых ты не знаешь, вещи, которые я сделал с тех пор, как мы расстались. Ты не смогла принять это в прошлый раз…

— Я только что пнула мужика по яйцам и заставила его кричать, Рокко, — огрызнулась она. — Я чуть не застрелила кое-кого. Я устроила здесь свою жизнь, когда мне было всего восемнадцать. Я кажусь тебе той же девчонкой, какой была в Нью-Йорке?

— Да. Внутри ты такая же, — тихо сказал он. — Красивая и храбрая. Ты просто никогда не видела того, что видел я.

— Вот что я получаю за примирение с моим отцом, — пробормотала она, поворачиваясь, чтобы он не видел, как у неё на глазах выступили слёзы. — Я открыла дверь в мир мафии, и теперь я прикована наручниками к скамейке посреди полицейского участка, собираюсь отправиться в тюрьму, или, если я выйду, меня принудят к браку с мужчиной, которого я не люблю, и человек, о котором я забочусь, собирается просто отпустить меня.

— У тебя есть выбор, Грейси. Всегда был.

— Ты имеешь в виду сбежать? — фыркнула она. — Я больше не тот человек. Думаю, я поняла это сегодня вечером в переулке. Я боец. И на самом деле меня беспокоит не насилие. Это насилие ради насилия. Насилие, от которого страдают невинные люди. Но если вы защищаете кого-то, кого любите или о ком заботитесь, или защищаете себя, тогда это простительно. Есть серая область, которую я не могла видеть после смерти мамы. — После смерти её матери она не хотела иметь ничего общего с насилием — никаких игровых драк, никаких жестоких видеоигр, никаких драк с игрушечным оружием с Томом. Она не могла смотреть шоу с оружием или кровопролитием, и то, что её отец был членом жестокой преступной организации — той же организации, которая была ответственна за смерть её матери, — опустошило её. А потом она узнала, что Рокко был воплощением всего, что она отвергала в своей жизни.

Но после того, как она сбежала в последний раз, её лицо было покрыто шрамами, а сердце разбито, она не сдалась. Она научилась защищаться. Она закончила колледж, применила свой дар пения и помирилась со своим отцом. Возможно, она не сделала последних шагов к тому, чтобы устроиться на работу или стать профессиональной певицей, и она ясно дала понять своему отцу, что никогда не станет частью мафии, но она чего-то добилась. Она не плыла по течению, как думала. Она была на перепутье в своей жизни. Серая зона. Ей просто нужно было решить, какой путь выбрать.

— Предполагается, что я психолог, — сказала она, всё ещё обдумывая свои мысли. — Очевидно, что это не очень хорошо, если мне потребовалось так много времени, чтобы понять, в чём моя проблема. Я начинаю понимать, что это не моё истинное призвание.

Он рассмеялся глубоким, насыщенным, красивым смехом, от которого у неё по телу побежали мурашки. Она никогда раньше не слышала, чтобы он по-настоящему смеялся. За все годы, что они были вместе, он никогда полностью не терял бдительности.