Рокоссовский

Чисто теоретически, в условиях плохой связи и координации действий оборону вообще разумнее было бы строить в один эшелон. Ведь армии второго эшелона на практике не успели принять участия в отражении немецкого наступления и в своем большинстве погибли в окружении. А так, если бы плотность обороны за счет вторых эшелонов была бы увеличена, немцы потратили на прорыв больше времени и сил и значительной части советских войск, вероятно, удалось бы избежать окружения. Но ни Сталин, ни его генералы и маршалы не хотели признаться даже себе, что по уровню оперативно-тактического мастерства вермахт наголову превосходил тогда Красную армию и что для более успешной борьбы с ним надо было применять тактику слабейших против сильнейших.

Еще один давний грех советской системы, не изжитый и поныне, в полной мере проявился в ходе Вяземско-Брянского сражения. Это — стремление приукрасить действительность в донесениях по начальству и любой ценой оправдать собственные действия (или бездействие). Во времена Сталина неудача в такого рода казенной беллетристике грозила смертью. И, как следствие, в донесениях сначала приуменьшался масштаб немецкого прорыва, поскольку генералы еще рассчитывали контрударами восстановить положение и забывали сообщить в штаб фронта об оставленных городах и станциях. А командующие фронтами и Ставка запаздывали с принятием решения на отход. Потом, когда стал ясен масштаб немецких успехов, в советских донесениях, наоборот, силы противника значительно преувеличивались, чтобы оправдать собственные поражения. Все это затрудняло принятие правильных решений командующими фронтами и Ставкой. К тому же, опасаясь повторить судьбу генерала армии Д. Г. Павлова, расстрелянного вместе с группой генералов за провал на Западном фронте в начале войны, командующие неохотно отводили войска с неатакованных участков фронта, чем только облегчали немцам задачу создания гигантского котла.

Что касается судьбы окруженных под Вязьмой, то, возможно, оптимальным вариантом действий для окруженных было бы не прорываться немедленно, а занять круговую оборону и, получая снабжение по воздуху, ждать помощи извне, отвлекая на себя максимум неприятельских войск. Однако этот вариант можно рассматривать только теоретически. Советских генералов и командиров перед войной не учили вести круговую оборону, так как считалось, что Красная армия будет только наступать. Очень быстро в котлах были потеряны все аэродромы, и ни одна из окруженных группировок даже не пыталась создать долговременную оборону.

Из Вяземского «котла» удалось выйти 85 тысячам человек, а из Брянского — 23 тысячам. Приплюсуем к ним 98 тысяч военнослужащих из 29-й и 33-й армий, избежавших окружения, группы Ермакова и из 22-й армии, в которой была окружена только одна дивизия. Это было все, чем в тот момент располагало советское командование для защиты Москвы. Теперь надежда была только на свежие войска из Сибири и Дальнего Востока и некоторых других внутренних военных округов, спешно перебрасываемые к Можайской линии обороны.

13 октября Жуков, вступив в командование Западным фронтом, тут же издал грозный приказ, где были такие строки:

«В этот момент все как один от красноармейца до высшего командира должны доблестно и беззаветно бороться за свою Родину, за Москву!

Трусость и паника в этих условиях равносильны предательству и измене Родине.

В связи с этим приказываю:

1. Трусов и паникеров, бросающих поле боя, отходящих без разрешения с занимаемых позиций, бросающих оружие и технику, расстреливать на месте.

2. Военному трибуналу и прокурору фронта обеспечить выполнение настоящего приказа.

Товарищи красноармейцы, командиры и политработники, будьте мужественны и стойки.

Ни шагу назад! Вперед за Родину!»

В тот же день Жуков приказал Рокоссовскому включить в 16-ю армию Волоколамский укрепленный район. Штаб армии он предписал разместить в районе Язвище, а КП — в Волоколамске. Жуков приказал «войскам 16,5,43 и 49-й армий Западного фронта перейти к активной обороне на подготовленном рубеже Московским резервным фронтом с задачей не допустить прорыва противника через линию укреплений в восточном направлении», а также, «учитывая особо важное значение укрепрубежа, объявить всему личному составу до отделения включительно о категорическом запрещении отходить с рубежа. Все отошедшие без письменного приказа ВС фронта и армии подлежат расстрелу».