Рокоссовский. Клинок и жезл

Капитан, наш любимый комбат, капитан,
Гладко выбрит и чуточку пьян.
Капитан, мы встаём по команде: «Вперёд!»
Капитан раньше нас на мгновенье встаёт.

И в честь него гремел салют московский.

Он под Варшавой дрался впереди.
И не его ли обнял Рокоссовский,
Срывая орден со своей груди!..

Стоит заметить, что фронтовики любили многих генералов и маршалов. Но песню сложили только об одном. Народная любовь не бывает слепой. Она может превращать многое в легенды, она способна приукрашивать поступки своего героя, осыпать его цветами поэзии. И в этом смысле она куда как дороже всех орденов, званий и чинов.

Глава двадцать седьмая ПОЛЬСКИЙ МУНДИР

Я всегда буду поляком в России и русским в Польше…

Ещё 10 июня 1945 года полевое управление 2-го Белорусского фронта было преобразовано в управление Северной группы войск, дислоцированной на территории Польши. Свой штаб Рокоссовский разместил в городе Легнице. Легница долгое время была частью прусской провинции Нижняя Силезия, носила несколько иное название — Лигниц — и была населена немцами. В 1945 году немцев репатриировали в Германию, а в Легницу переселились поляки из восточных районов, отошедших к Советской Украине и Советской Белоруссии. Однако основное население городка составили русские — гарнизон Северной группы войск и штаб 4-й воздушной армии. Долгие годы Легницу называли «Маленькой Москвой».

В голове Сталина к тому времени уже созрела новая комбинация послевоенного мироустройства. Она не противоречила ялтинским договорённостям, но значительно укрепляла позиции СССР, в особенности на фоне резко изменившегося расклада сил после ядерной бомбардировки американцами японских городов Хиросимы и Нагасаки. В апреле 1945 года в Москву прилетела югославская делегация во главе с Иосипом Броз Тито. На переговорах Сталин, стоя у карты мира, где красным цветом был обозначен СССР, словно в раздумье сказал: «Никогда они не смирятся с тем, чтобы такое пространство было красным — никогда, никогда!» И вдруг: «Война скоро кончится. Через пятнадцать-двадцать лет мы оправимся, а затем — снова!..» После этих слов воцарилось молчание. Как вспоминал потом член югославской делегации партизанский генерал, народный герой Югославии и писатель Милован Джилас[138], «что-то жуткое было в его словах… но импонировала его уверенность в выборе направления, по которому надо идти, сознание неизбежного будущего, которое предстоит миру, где он живёт, и движению, которое он возглавляет». В разговоре генерал Джилас заметил, что у них, в Югославии, по сути, та же советская власть, на что Сталин, словно ожидая затронутую гостями тему, тут же возразил: «Сегодня социализм возможен и при английской монархии». Это прозвучало неожиданно и сильно. По поводу советской власти в Югославии Сталин уточнил, что у них в Югославии не советская власть, а «нечто среднее между Францией де Голля и Советским Союзом». Ему очень нужны были Югославия, Балканы, выход к Средиземному морю и Ближнему Востоку. Но там сидел сильный и самодостаточный маршал Тито, к тому же Югославию опекала Англия. Генерал Джилас хорошо запомнил фразу, произнесённую Сталиным во время той беседы: ««Если славяне будут объединены и солидарны — никто в будущем пальцем не шевельнёт. Пальцем не шевельнёт!» — повторял он, резко рассекая воздух указательным пальцем».

Польша в этом новом панславистском построении играла важную роль.

Первые послевоенные выборы в новой Польше состоялись в 1947 году. Победила Польская объединённая рабочая партия (ПОРП), в которой главную роль играли коммунисты. Постепенно было покончено с оппозицией и остатками партизанских отрядов Армии Крайовой и другими националистическими формированиями, в том числе и украинскими, действовавшими в лесах на территории Польши и Западной Украины. Прекратились нападения на советских солдат. Рокоссовский железной рукой смог раз и навсегда пресечь вольности военнослужащих Северной группы, что греха таить, порой граничащие с бесчинствами по отношению к местным жителям — полякам.