Рокоссовский. Терновый венец славы

Генерала Чуйкова парил постоянный его банщик — адъютант Василий. Рокоссовский с интересом наблюдал, как крепыш Чуйков, размякший от жары, вертелся на полке и приговаривал:

— Давай, Вася!.. Молодец, так, так!.. Вася, подбрось парку!.. Еще, еще чуть-чуть!.. О!.. О!.. Вот так!.. Вот так!.. Гм!.. Гм!..

Вскоре Чуйков, облившись холодной водой, сидел за столом и пил чай. Пан Янэк уложил на полку Рокоссовского, плеснул квасом на камни, взял в руки два веника и приступил к делу. Он гладил ему спину, где был хорошо виден красный рубец от раны, поднимал веники, обдавая тело крепким паром, прижимал их к лопаткам и пояснице. Веники ходили и плясали в его руках, как живые. Он плеснул на камни теперь уже соснового настоя, и Рокоссовскому сразу же стало легче дышать. Пан Янэк окунул веники в холодный квас и хлестнул ему спину. Потом встряхнул веники под потолком, зашелестел ими и вновь начал хлестать по спине. Когда тело Рокоссовского испытало все прелести березового веника, пан Янэк облил маршала ледяной водой и вновь попросил его в парилку, где снова отхлестал вениками.

А потом, в предбаннике, Рокоссовский, завернутый в простыню, чувствуя необыкновенную легкость в теле, за чаем вынужден был отвечать на многие вопросы хозяина бани.

— Пан маршал, — обратился к нему Янэк. — Уже освобождены многие города и села Польши, но я не могу понять, что у нас происходит? Одни ведут войну с фашистами, другие отсиживаются в лесах и наблюдают, что будет дальше.

— Много польских вооруженных отрядов сражаются с оккупантами, но они пока не объединены общим руководством, — сказал Рокоссовский, отпивая маленькими глотками чай. — Здесь и Гвардия Людова, и Армия Людова, и Армия Крайова и Батальоны холопски.

— Я встречал и смешанные партизанские отряды, руководимые советскими офицерами, — добавил Чуйков.

— Да, и такие тоже есть, — кивнул Рокоссовский. — Все эти группы состоят из людей различных политических взглядов. С нашим приходом они получили возможность объединить свои силы в борьбе за будущее Польши.

— Польское население относится к вам очень хорошо, — сказал Красицкий.

— Да, сегодняшняя баня подтверждает справедливость ваших слов, — улыбнулся маршал.

— Спасибо, — засмеялся Янэк. — Вы высоко оценили мои старания.

— Первая польская армия пополняется добровольцами из местного населения, — произнес Чуйков, намазывая на хлеб мед.

— Это так, — поддержал его Красницкий. — Из деревни ушло в армию несколько десятков молодых людей.

— Одна Армия Крайова, — сказал Рокоссовский, вытирая вспотевшее лицо, — категорически отказывается с нами сотрудничать. Штабные офицеры встречались с офицерами-аковцами. Они держатся надменно и заявляют, что подчиняются только распоряжениям польского лондонского правительства. — Он отодвинул чашку с чаем и, подумав, произнес: — Они так определили отношение к нам: против советской армии оружие применять не будем, но и никаких контактов иметь не хотим. Мы установили тесную связь с Польским Комитетом национального освобождения[46], который находится в Люблине. Он взял на себя решение многих вопросов.

— Я слушаю постоянно радиостанцию Армии Крайовой, — сказал Янэк. — Она беспрерывно говорит о восстании в Варшаве и о том, что Красная Армия не желает помогать восставшим полякам. Это правда, пан маршал?

— Нет, это неправда, — ответил Рокоссовский, одеваясь. — Руководитель восстания Бур-Комаровский и его помощник генерал Монтер по приказу лондонского правительства решили захватить в столице власть до прихода в Варшаву наших войск и этим самым обрекли восставших на поражение. Эта трагическая ошибка дорого обходится варшавянам. — Голос Рокоссовского был сдавлен и глух. — Мы помогаем чем можем. Я каждые сутки посылаю по нескольку десятков самолетов с продовольствием и оружием для восставших. Мы ведем тяжелые бои на подступах к Варшаве. Каждый шаг дается нам с огромным трудом. Вот такие наши невеселые дела, пан Янэк.

Тепло распрощавшись с хозяином, Рокоссовский и командарм уехали в расположение второго эшелона армии.

4

А тем временем в Варшаве шли кровопролитные бои. Офицер связи Гиммлера с Гитлером регулярно докладывал фюреру о варшавских событиях. Гитлер раздражался, отдавая приказы, касающиеся тактики боевых действий и отношения к жителям Варшавы. Этот гнев нашел свое выражение в инструкции верховного комиссара войск СС и полиции восточной зоны генерал-губернатору Кракова Франку: «Новая политика в отношении Польши. Обергруппенфюрер фон де Бах получил приказ умиротворить Варшаву, т. е. еще до окончания войны сравнять Варшаву с землей, поскольку это не помешает выполнению военных планов по сооружению укреплений. До начала разрушений из Варшавы должны быть вывезены все виды сырья, текстиль и мебель. Это является основной задачей гражданской администрации».

Во время одного из разговоров с Рокоссовским Сталин приказал еще раз рассмотреть вопрос о Варшавской операции и, пока идет подготовка, продолжать доставку вооружения повстанцам. Было рекомендовано для установления связи забросить в Варшаву парашютиста, снабженного средствами связи.