Рокот

Через пять лет обучения он уже солировал в Большом концертном зале Леногорской филармонии. Ценители называли его не иначе как «музыкальный гений». На его выступления приезжали из других городов, от блестящего исполнения всевозможных пассажей и сложнейших этюдов его поклонники млели. Тетя Тамара гордилась успехами сына и ждала, когда он окончит школу, чтобы отправить его в столичную консерваторию.

В это время в противостоянии братьев наступил перелом.

Обычно их личные стычки сопровождались легкими потасовками, но дальше взаимных оскорблений и толчков в грудь дело не заходило, пока Егор не переступил черту и не бросил Стаса в воду, объединившись с Андреем Бежовым.

В то же лето между пятнадцатилетним Стасом и шестнадцатилетним Егором война вспыхнула с новой силой – в ход пошла тяжелая артиллерия, которая не оставила места ни морали, ни жалости. Стас будто сошел с ума: он вел в счете, а Егор еле успевал отыгрываться.

Чтобы сделать жизнь друг друга невыносимой, они использовали всех: родителей, знакомых, учителей, одноклассников, друзей. Оба умели притворяться и изворачиваться, умели создавать многоходовые планы и блестяще их реализовывать.

Чего только не случилось за последующий год.

Из-за Стаса Егор получил сильнейшее пищевое отравление и несколько дней пролежал в реанимации. Он провалил концерт, к которому готовился полгода; сломал ногу, когда кто-то случайно толкнул его под автобус; заплатил крупный штраф (точнее, заплатила его мать) за нарушение общественного порядка.

Из-за Егора Стас угодил в полицию по серьезному обвинению в краже и кое-как доказал, что непричастен; был избит хулиганами и на месяц застрял в больнице, где медсестра сделала ему не ту инъекцию, после чего его истыкали капельницами с физраствором.

Однажды Стас чуть не угодил под самосвал, идя на зеленый сигнал светофора, чуть не вывалился из окна своей комнаты из-за надломившегося подоконника, чуть не попался с крупной порцией травки, которую, к счастью, обнаружил в рюкзаке раньше, чем на него навели сотрудников патрульно-постовой службы.

Все эти «чуть» играли на нервах, воспламеняли азарт. Ненависть росла, как опухоль, и заставляла выдумывать все более изощренные пытки. Возможно, братья могли бы встретиться в чистом поле один на один и доказать, кто из них сильнее. Но такое им казалось слишком легким: столкнуться лбами – много ума не надо.

Куда интереснее наблюдать, как твой враг страдает не только физически, но и морально. Унижен, испуган, растерян, подавлен. В общем, по-настоящему уничтожен. Такой эффект считался наивысшим мастерством. И, превратив свою жестокую, дурно пахнущую игру в наркотик, они уже не могли от нее отказаться.

Счет рос. Матч продолжался.

Последний удар был нанесен, когда Стас оканчивал десятый класс. Он поднял счет до тридцати четырех и резко вышел из игры.

Чтобы поставить максимально жирную точку, унизить Егора и сделать ему так больно, как не бывает даже после драки, он использовал его тайную и трепетную привязанность к Кристине Ломакиной из параллельного класса.

Стасу пришлось месяц ее обхаживать, зато результат – Егор выл от злости и бессилия – его вполне устроил. Он знал, что брат наблюдает за ним и Кристиной уже пару дней, буквально за каждым их шагом, и разыграл для него спектакль.

Из темноты школьного двора лучше всех просматривалось помещение кабинета физики, поэтому пришлось заманить Кристину именно туда. Они целовались. Жарко целовались – свалили стопку тетрадей с учительского стола и снесли таблицу с формулами со стены.

А потом, в самый горячий из моментов, Стас дотянулся до выключателя и погасил в кабинете свет. И представил, как Егор скрипит зубами, мечется по школьному двору, бьет кулаком в уличный столб. О том, что на самом деле происходило в кабинете физики, двоюродный брат мог лишь догадываться и оттого страдал еще сильнее.

В итоге: 33:34.

Назавтра Егор отыскал Стаса и сделал то, что обычно делал редко: подошел вплотную. Настолько близко, что было видно, как подергивается веко на его левом глазу.

– Ты обнаглел, гребаный клоун, – процедил он.

– Тебя что-то смущает?

– Кристина.

– Кристина? – Стас изобразил на лице ехидное удивление.

– Была договоренность этого не делать.

– Этого? – До чего же было приятно видеть, как веко Егора дергается все сильнее, а ноздри раздуваются, как у быка на корриде.

Стас при этом сыто улыбался и щурился.

– Ты нарушил правила, Платов.

– А ты не нарушил, когда меня в воду кинул?

– Тебе что, мало других девчонок? – сухо уточнил брат. – Лена Демина, Диана Корсакова, Ира Жураевская, Диана Никонова, Ксюша Войнич, Ира Сорокина… Дальше перечислять? Помнится мне, ты даже успел поиграться с Михайловой. Так вот, я о чем. Ты когда вчера к моей Кристине под юбку лез, ты не подозревал, что я могу отомстить примерно так же, а может, и похуже?

– А ты когда за людьми подглядываешь, получаешь удовольствие? Знаешь, у этой болезни есть клиническое название. К врачу бы тебе, – в той же манере триумфатора ответил Стас. По правде, ему стало жутко от того, что брат знал обо всех, даже самых мелких, его похождениях.