Рокот

Каждое двенадцатое марта, в день рождения Полины, она накрывала праздничный стол. Доставала из серванта три хрустальные тарелки, три стакана, три новых набора столовых приборов, наливала лимонад в графин и раскладывала ажурные накрахмаленные салфетки. На середину стола ставила синюю вазу из тонкого стекла с искусственными белыми пионами и зажигала три свечи в серебристом подсвечнике.

Игорь ненавидел двенадцатое марта. Он знал, что ровно в семь часов вечера мать войдет в его комнату и мягким голосом, с улыбкой позовет его ужинать. Они сядут вдвоем за красиво сервированный стол: мать во главе, а сбоку, слева от нее, – Игорь. Напротив него, по правую руку матери, будет стоять тарелка для Полины.

Потом мать спросит у Игоря:

– Какой салат ты хочешь, милый?

А он ответит, делая вид, что ничего странного не происходит:

– Любой, мам. Положи мне любой.

На столе мать выставит пиалы с четырьмя разными салатами и два горячих блюда. Двенадцатого марта это будут неизменные курица, запеченная с медом, и бефстроганов, а на гарнир – тушеные овощи и картофельное пюре.

В гробовой тишине стукнут о тарелку столовые приборы, от колыхания огня свечей дернутся тени на стенах кухни и потолке.

– А Полина любит греческий салат, – скажет мать и положит в тарелку, приготовленную для пропавшей много лет назад дочери, порцию салата из пиалы.

Игорю тоже достанется греческий. Он терпеть не может брынзу, но будет есть. Двенадцатого марта он сделает все, что скажет мать, чтобы не огорчать ее и не провоцировать на слезы. Но в конце трапезы она все равно заплачет, закроет салфеткой глаза, а Игорь потихоньку поднимется из-за стола и уйдет в свою комнату.

Через полчаса, когда мать закроется в ванной, чтобы вдоволь нареветься, Игорь наведет порядок: уберет лимонад, салаты и горячее в холодильник, грязную посуду вымоет, тщательно вытрет полотенцем и составит в сервант, а нетронутый греческий салат из тарелки Полины вывалит в мусорное ведро. Погасит свечи и пойдет спать.

Так проходили все вечера двенадцатого марта. Все, кроме одного.

В то двенадцатое марта, когда прошло уже шесть лет после исчезновения Полины, она сама явилась на свой день рождения.

* * *

Игорь почувствовал ее присутствие, когда находился еще в своей комнате. Мать позвала его на ужин, и в тот момент ему стало так страшно, что он еле заставил себя войти в кухню.

Полина сидела за столом, перед пустой тарелкой, и смотрела на искусственные пионы в вазе, склонив голову набок. Сердце Игоря чуть не остановилось, когда он увидел ее, кровь отхлынула от лица, руки похолодели. Он медленно посмотрел на мать, но она вела себя как обычно: отодвинула стул и села во главе стола, нарядная, с пышной прической.

На Полину она даже не взглянула, она не заметила ее.

А Игорь заметил.

Сестра сидела, положив ладони около столовых приборов. На ней была та же светлая футболка с цветком на груди и те же брюки – одежда, которую Игорь запомнил, когда видел Полину в последний раз, в тот самый день, когда она уехала из дома на велосипеде и не вернулась. Она нисколько не изменилась, осталась в том же возрасте. Но теперь была младше шестнадцатилетнего Игоря на два года.

Игорь мог бы с возгласом ужаса выбежать и закрыться в своей комнате, закричать на мать, обвинив ее в сумасшествии и в том, что она заигралась со смертью, он бы мог сказать ей, кто сидит сейчас за столом.

Но он промолчал. Мать и без того находилась на грани безумия.

Игорь сел за стол. Полина не сводила с него глаз.

– Какой салат ты хочешь, милый? – Вопрос матери, к которому он привык за последние шесть лет, прозвучал для него совсем иначе.

Он сжал под столом кулаки и хрипло ответил:

– Любой, мам… любой.

– А Полина любит греческий салат, – сказала мать и положила несколько ложек салата в пустую тарелку Полины.

Сестра перевела взгляд на лицо матери и благодарно кивнула. В воцарившейся тишине Игорь услышал, как колотится его сердце. Он сглотнул и перевел дыхание. Пока мать накладывала салат и в его тарелку, он смотрел на Полину, а сестра – на него.

Они сидели друг напротив друга, Полина изучала брата, а он чувствовал, что от ужаса вот-вот лишится сознания. Все его тело покрыла испарина, дрожью охватило пальцы и ступни ног. И чтобы мать не заметила, насколько он испуган, Игорь взял вилку и начал есть ненавистный греческий салат.

Полина улыбнулась, из ее приоткрытого рта потекла вода, закапала с подбородка на тарелку. Через минуту глаза сестры побелели, улыбка исчезла. А Игорь продолжал толкать в себя салат, все быстрее и быстрее, пока не съел свою порцию.

– Хочешь лимонада, сынок? – спросила мать. – Я знаю, ты любишь.

Полина и Игорь вздрогнули и резко повернули головы в ее сторону. Эта фраза отсутствовала в сценарии праздничного ужина двенадцатого марта. По плану мать должна была заплакать, прикрыть салфеткой глаза, а потом удалиться в ванную.

– Что? – тихо, почти шепотом, переспросил Игорь. – Что ты сказала?

– Хочешь, я налью тебе лимонад? – вновь предложила мать, и в ее глазах появилось тепло, даже любовь. – Он свежий, я его сегодня приготовила. Хочешь?