Роковая головоломка

В это время по залу пробежал легкий ветерок, который качнул пламя свечей. И в то же мгновение возле стола появился высокий, массивный мужчина неопределенного возраста, с тяжелым подбородком и мрачным, самоуверенным лицом римского патриция. Все присутствующие хорошо его знали – это был Фридрих Хильшер, оккультист и язычник, популярный среди нацистов.

– Приветствую вас, господа! – проговорил он хорошо поставленным бархатным голосом опытного актера.

– Приступайте уже! – Гиммлер снова недовольно поморщился – ему не нравились все эти дешевые театральные трюки, которые производили большое впечатление на многих членов партии.

– Как прикажете. – Фридрих Хильшер опустил тяжелые веки, положил руки на крышку шкатулки и на мгновение замолчал.

Его лицо, только что полное жизни и напряжения, внезапно помертвело, застыло, превратившись в гипсовую маску. Стало ясно, что этот человек находится сейчас не в нашем мире, а где-то в неизмеримой космической дали, в ином пространстве и времени.

И тут зазвучал голос – не тот бархатный баритон, который только что слышали присутствующие, а хриплый, резкий, каркающий, сорванный непогодой и ледяным горным ветром. И слова звучали не по-немецки, а на каком-то незнакомом, древнем языке.

– Что он говорит? – вполголоса спросил Гиммлер у Вольфрама Зиверса. На этот раз в голосе рейхсфюрера звучало не недовольство, а страх и растерянность, ибо он столкнулся с чем-то непонятным и могущественным.

– Я не знаю, рейхсфюрер…

– Но скажите хотя бы, что это за язык?

– Тсс! – Зиверс поднес палец к губам.

В зале снова зазвучал бархатный баритон опытного актера:

– Господа, я вынужден вас разочаровать. Сегодня мы не сможем провести ритуал, ибо небесные светила расположены неподобающим образом. Сатурн и Юпитер не благоприятствуют нашим целям, и если мы попытаемся что-то сделать, из этого не выйдет ничего хорошего. Более того, мы настроим против себя могущественные древние силы. Этого нельзя допустить.

– Когда же можно будет провести этот ритуал? – процедил Гиммлер, скрипнув зубами. – Когда будут подходящие условия? Завтра? Через неделю? Через месяц?

– Увы, рейхсфюрер, не так скоро…

– Да когда же, черт бы тебя побрал?! Говори!

– Подходящее расположение светил возникает только раз в двадцать три года. Самое близкое будет только в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году.

– Что?! – Гиммлер ударил кулаком по столу и вскочил. – Только через четырнадцать лет? Должно быть, ты издеваешься?

– Я, как и вы, рейхсфюрер, чрезвычайно огорчен, но не могу ничего изменить. И никто не может. Звезды подчиняются только своим собственным законам.

Гиммлер, тяжело дыша, обвел присутствующих мрачным взглядом.

– Прошу вас, рейхсфюрер, успокойтесь! – заговорил Зиверс. – Вы помните золотое правило – принимать то, что не можешь изменить? Что нам какие-то четырнадцать лет, если мы стоим у основания тысячелетнего рейха!

Гиммлер шумно выдохнул и снова сел.

– Ты прав, Вольфрам. Будущее принадлежит нам. Однако я надеялся, что сегодня мы его приблизим. Что ж, подождем. Но береги эту шкатулку и ее содержимое как зеницу ока!

На улице едва наступили сумерки, хотя и был уже десятый час вечера. Совсем скоро, всего через два месяца, наступят белые ночи – любимое время Сан Саныча. Вспомнив про мужа, Надежда заторопилась, не глядя по сторонам, и слишком поздно заметила большую черную машину, которая стояла чуть в стороне от дома. В машине кто-то сидел, и Надежда замедлила шаг. Машина вроде бы знакомая. Кто в ней? Снова Павел, что ли? Вот балбес, да и Сергей тоже хорош, она же просила Павла больше не присылать. Если появились какие-то вопросы, то можно и по телефону позвонить, как все нормальные люди!

Задняя дверца машины открылась, и из нее вышел человек, глядя на которого Надежда сразу поняла: дела ее плохи, тем более что следом вышел еще один, удивительно похожий на первого. Оба были невысокого роста, сухощавые, с непроницаемыми смуглыми лицами и раскосыми рысьими глазами.

Надежда тут же вспомнила черную машину, которая преследовала ее маршрутку от буддийского храма. Так вот это кто! Не иначе паразит уборщик навел на нее своих бонов!

Не поворачиваясь спиной к тем двоим, Надежда Николаевна сделала шаг назад. Потом еще один. Нога подвернулась, и Надежда едва устояла. Не хватало еще упасть! Она завертела головой в поисках помощи. Как назло, за домом никого не было. Весной жильцы в этом месте не ходили, потому как вроде здесь садик: дорожка, посыпанная гравием, и кусты по бокам, а летом даже клумба с бархатцами.

Сейчас только-только стаял снег, так что в садике было грязновато. А Надежда не нашла ничего лучше, чем вечером потащиться по тропинке за домом, где никого нет!

Она решила бежать, крича во все горло, как вдруг кто-то сзади схватил ее за руки, и оказалось, что возле машины стоит только один смуглый человек, а другой неизвестным путем оказался за спиной Надежды. Только что был там – а теперь тут!

– Тихо, – сказал этот тип на ухо Надежде, – не нужно шуметь. И дергаться не нужно. А то будет больно.