Роковая любовь

— Да, это нелепое совпадение. Астахов полетел в Москву… строительства не будет… Николай Андреевич никогда бы не позволил, чтобы случилось то, что случилось. Пока его нет, управляющий здесь я. И я… этого не знал. Это самоуправство… одного нашего работника… Поверьте мне.

— Я не вчера родился, чтобы в это поверить.

— Но это правда!

— А хочешь, я расскажу тебе правду? Астахов уехал и приказал снести кладбище, пока его нет в городе. Чтобы он для всех был тут ни при чем.

— Господин Зарецкий, подумайте, зачем нам такое решение вопроса? Вы же умный человек!

— Раз ты перешел на личности, то и я тебе скажу. Ты, Максим Орлов, лжец и негодяй! Убирайся отсюда, пока цел! — Баро сорвался на крик.

А Кармелита в это время сидела в своей комнате и думала о том, что хорошо бы отцу уже заканчивать свои разговоры с Земфирой и ехать за бабушкой.

И вдруг она услышала крик отца, гремевший на весь дом:

— Я не верю ни одному твоему слову. Я не верю ни тебе, ни твоему боссу. Я не желаю видеть тебя в своем доме. Убирайся.

А в ответ… Кто-то оправдывается… Чей же это голос? Максим! Точно!

Кармелита побежала в кабинет к отцу. И застала его изрыгающим очередное грозное:

— Убирайся, и передай своему шефу, что у него ничего не вышло и не выйдет!

— Папа! Перестань!

Максим вздрогнул, увидев ее.

Так вот оно как. Оказывается, Кармелита — дочь Зарецкого!

— Вот кто, значит, у бедной таборной цыганочки папа, — горько сказал Максим. — И в этом доме меня назвали лжецом!

— Я все объясню.

— Не надо мне ничего объяснять.

А Баро вообще ничего не понял. Что происходит, почему его дочь начала извиняться перед этим наглецом?

— Вон отсюда! Вон отсюда! И не смей приближаться к моей дочери, увижу — убью!!!

Максим ушел, превратив ссору во внутрисемейное дело.

* * *

— Папа, что здесь произошло? Ты кричал так, что было слышно в моей спальне! Разве можно так разговаривать с человеком?!

— Как — так?

— Как с врагом.

— Он и есть враг. И не только мой, а всех цыган.

— Да? А то, что Максим освободил нашу бабушку из тюрьмы? Это тоже часть его общецыганской враждебности?.. Что ты на меня смотришь?.. Да, да, именно благодаря Максу забрали заявление из милиции.

— Максу?! Ты его уже так называешь? Я вижу, с этим проходимцем ты про все на свете забыла — что ты — цыганка, что ты — дочь уважаемого человека.

— Папа! Ну а что, разве Максим виноват в том, что он не цыган? Разве среди гаджо не бывает хороших людей?

— Дело не в том, что он не цыган. А.в том, что он непорядочный и недостойный человек. И ты с ним дружишь.

— Да. Но ведь он помог бабушке…

И тут вдруг оба одновременно поняли, как глупо сейчас выглядит их перепалка. Рубина в тюрьме, а они, вместо того, чтобы забрать ее оттуда, воздух сотрясают. Нужно срочно ехать в милицию, увозить Рубину.

Но и о Максиме девушка забыть не могла. Зря его отец обидел, незаслуженно. И она ему почему-то не сказала, кто да откуда. Ей казалось забавным, что он ее считал таборной цыганкой. А теперь обиделся. И ведь времени поговорить с ним, извиниться, теперь не будет. Что же делать?

Светка! Лучшая подружка — она всегда поможет, выручит. Пусть сходит к нему, объяснит, что да как… Пока отец собирался в дорогу, Кармелита быстренько набрала номер подружки.

* * *

Едва Земфира добралась до табора, как дочка утащила ее в шатер. И, состроив по-детски обиженную рожицу, начала жаловаться:

— Мама! Представь: Кармелита и гаджо… вдвоем! На озере!

— И Миро это видел? Видел и стерпел?

— Нет! Он сразу хотел с ним разобраться. Но Кармелита стала защищать своего парня.

— Вот ведь какая! Ни стыда ни совести. Одна, наедине с мужчиной… Другой бы на месте Миро даже и слушать ее не стал.

— Нет, мама. Он ее послушал. Он развернулся и ушел, и я вместе с ним.

— Да, дочка… Хороший парень Миро. Душа у него светлая.

— Ты знаешь, мы, когда в табор ехали вместе… Вот так бы всю жизнь, рядом с ним…

Земфира замолчала. Как же объяснить дочке, что после этой ссоры ей вряд ли станет легче?

— Не все так просто. Что ты Миро привела на берег — наверно, правильно. Пусть знает, какая у него невеста… Но…

— Что «но»?

— Миро может не простить тебе, потому что это все и ты видела…

— А мне кажется, что теперь мы, наоборот, должны сильнее сблизиться…

— Ну что ж, поживем — увидим…

— Недолго ждать. Да! Ты же еще не знаешь. Бей-бут велел начать репетировать. Скоро представление в Управске будем давать. Я пошла к Миро. Вот сейчас и посмотрим, кто прав.

Ох, посмотрела Люцита. И все увидела! Миро метал ножи, сосредоточенно, мрачно и зло. И к концу репетиции так остервенел, что и нож бросать не хотел…

И тогда Люцита нарушила неписаное правило — заговорила во время исполнения номера:

— Ты все еще думаешь о ней…

Миро резко развернулся. Молча взял последний нож, в бешенстве его бросил. И ушел, не глядя на результат. Нож проткнул платье и вонзился в щит совсем рядом с сердцем девушки. Люцита, как никогда отчетливо, ощущала холодную стальную гладь лезвия.