Роковая любовь

— Послушай старика, Максим.

— Да ничего со мной не случится.

— Хорошо. Давай так. Ты говоришь, где она тебя ждет, я иду и привожу ее сюда.

— Палыч, успокойся, пожалуйста, ладно? Что ж ты так цыган боишься?

— Ничего я не боюсь, сынок. Я свое уже отбоялся. За тебя, дурака, волнуюсь.

— Ты только не обижайся. Но это у тебя просто… Ну, я не знаю… Глюки какие-то, что ли. Ну представь. Вот я сейчас останусь дома. А завтра? А послезавтра? Так ведь и свихнуться можно… А?

Палыч задумался. А может, и прав Максим. Что он так переполошился? Тем более, тот цыган ушел, точнее, уехал. А цыгане — они отходчивые. Но что-то все же подсказывало ему — не оставляй Максима одного…

— Ладно, убедил. Но давай хоть на улице немного провожу, а потом вернусь в свою каморку.

— Договорились…

Но не получилось, как договаривались. Уже у самого входа Палыча схватила за руку дежурная с третьего этажа:

— Палыч, выручай, родненький. В 31-м кран прорвало. Пока наши сантехники доедут, всю гостиницу зальет.

Старик заметался, не зная, куда податься. Не разорвешься же!

Но Максим только засмеялся:

— Видишь, Паныч, не судьба тебе меня проводить! Иди, спасай женщину. А я к другой женщине пойду.

— Эх, ладно. Скажи хоть, когда вернешься-то?

— Поздно, но не очень. Заходи где-то около полуночи, чайку попьем. Пока.

А на улице была уже темень. Максим, подхватив торт, вышел из здания. Спустился по ступенькам с парадного входа гостиницы. Зашел за угол. Ох уж этот Палыч! Как привидится ему что — не отбиться…

И вдруг Максим спиной почувствовал, что сзади враг. И враг опасный. Максим развернулся, и по шевелению воздуха почувствовал, откуда последует удар. Поставил блок левой рукой… Схватил что-то… Ладонь обожгло, как огнем. Нож! Пересиливая боль, резко рванул. Нож со звоном упал на асфальт. Ладонь на левой руке исполосована. Но сейчас не до этого. Бой не закончен. Противник без ножа — и это уже хорошо…

Но в то же мгновение лезвие вошло в бок. Максим упал.

Стало больно и холодно.

Глава 23

Каким-то шестым чувством Кармелита сейчас чуяла, что происходит у нее дома. Отец бегает, ищет дочку. Рубина держится, как Штирлиц на допросе. А Земфира… даже трудно сказать, как она реагирует. Хотя нет, она, небось, радуется, что появилась возможность еще задержаться в доме Баро.

А она тут ждет, как дура!

Кармелита пошла к выходу. И тут услышала, как хлопнула дверь. Побежала навстречу:

— Максим… Наконец-то!

Но это была Света. Вопрос задала самый идиотский из всех возможных:

— А что, Максим уже ушел?

— Он и не приходил! И это уже не первый раз. На набережной я его тоже не застала. А теперь… И мобильник отключил! А я, между прочим, ради него больную бабушку оставила! — и Кармелита ушла, хлопнув дверью.

Света только громко вздохнула — возразить нечего.

* * *

Свет в конторке Игоря горел допоздна. И все, в общем-то, хорошо, если б только не Тамарино нытье.

— Ты сегодня какой-то не такой. Я к тебе бежала, торопилась… А ты мне не рад.

— Вот уже больше двадцати лет ты ко мне торопишься, спешишь… А я радуюсь… Радуюсь!

— Не понимаю… тебя всегда устраивали такие отношения…

— А теперь не устраивают. Мне надоела неопределенность, надоело то, что нам всегда приходится прятаться. Понимаешь? Брось Астахова. Давай поженимся… У нас будет семья… Понимаешь, Тамара…

— Хорошо, я его брошу. А на что мы будем жить? На пособие по безработице? Не забывай, что благодаря ему ты имеешь непыльную работу и возможность хорошо жить.

— Я найду другую работу!

— В двадцать лет, может, и нашел бы. А сейчас… Игорь… все будет хорошо… Мне тоже надоела такая жизнь. Но сейчас не время все менять. Понимаешь?

— Все я понимаю… Но… надоело это… — сказал Игорь, а про себя подумал: «Оказывается, против Томиного нытья есть только одно средство — встречное нытье».

— Кстати, а как наши дела с Максимом? — спросила Тамара.

— За это можешь не переживать.

— И когда все произойдет?

— Я думаю, сегодня. Вчера нанял человека, который ему кое-что объяснит. Мало не покажется. Думаю, что мы еще долго не увидим его на работе.

— Это хорошо! Нечего ему там делать. Мы с тобой сразу двух зайцев убиваем: и нам спокойней, и Антошке полегче. Даже трех зайцев. Ты ведь цыгана нанял?

— Да.

— Хорошо бы, чтоб он немного наследил. И вообще, все сделал в цыганском стиле. Астахову скажем, что в налете на кладбище Максим виноват, вот ему цыгане и отомстили.

— Тамара, ты гений. Злой.

— Для кого-то злой. А для Антона и тебя — добрый, — сказала Тамара и обняла Игоря.

* * *

Миро вернулся в табор ночью. Отец проснулся:

— Хорошо хоть к ночи объявился! А то я уж не знал, что и думать!

— Я решил немного побыть один…

Бейбут привстал:

— Сынок, знаешь, я сегодня разговаривал с Люцитой. У нас представление на носу. А вы ссоритесь. Нехорошо. Она славная девушка — помирись с ней.

— Постараюсь, отец.

— Стараться не надо, сынок. Надо мириться.

На том и порешили. И заснули.

* * *

Кармелите нелегко было идти домой. Казалось, вот она только пойдет туда, а тут в конце улицы Максим объявится. Так они и разминутся. Потому шла она домой шажками, рывками. И задержалась еще больше.

Отец ругался страшно. Только что не бил.