Роковая наследственность

Наконец погас свет, заиграла увертюра и глубоко вздохнув, публика застыла в предвкушении чудесного оперного действа под названием «АИДА», на музыку великого Джузеппе Верди.

Не прошло и половины акта, как Катя ощутила полное отсутствие интереса к происходящему на сцене. Нет, нет, опера звучала великолепно! Игра артистов, их голоса, костюмы, и без конца меняющиеся декорации, всё было на самом высоком уровне. Но, в этот раз не для неё… От настроения, с которым Катя приехала в театр не осталось и следа. Ею овладела грусть и скука, а потому захотелось уйти. Покидая ложу, она случайно поймала пристальный взгляд мужчины, наблюдавшего за ней в бинокль из партера. На мгновение световой блик, прилетевший со сцены, осветил его лицо, и Катя узнала в нём Павла Дементьева.

– Ишь, уставился! Смотри, смотри да не ослепни! – демонстративно глядя на Павла, сказала про себя Катя. И когда, не выдержав её пристального холодного взгляда Павел опустил голову, она тут же покинула ложу.

Катя была абсолютно уверена по какой причине он рассматривал её столь дотошно, но ошибалась, поскольку причина была совсем иной…

В фойе, до начала спектакля, молодой граф Дементьев разговаривал с приятелем, когда среди бледной Европейской публики случайно заметил яркий женский силуэт. Он показался ему настолько великолепным, что прервав беседу, словно заворожённый последовал за ним, но был остановлен сестрой, напомнившей, что сегодня их места в партере.

В надежде найти незнакомку, Павел бесцеремонно разглядывал публику, чем вызывал недоумение окружающих, но смог успокоиться только тогда, когда увидел её в ложе первого яруса.

Неотрывно наблюдая за молодой красавицей с печальными зелёными глазами, он загорелся желанием во что бы то ни стало познакомиться с ней, а потому, его волновал лишь один вопрос – почему она одна, и не появиться ли со временем рядом с ней тот, кто сможет воспрепятствовать их знакомству?

С каждой минутой её одиночества Павел увеличивал свой шанс, но неожиданно незнакомка встала, и окинув взглядом партер одарила его таким холодным надменным взглядом, что ему стало не по себе, от чего он опустил голову, а когда поднял, то увидел, что незнакомка исчезла.

Окончательно решив покинуть театр, Катя не торопясь спускалась по лестнице. Вдруг, кто-то окликнул её говоря по-французски.

– Мадам, мадам! Постойте, прошу вас!

Она остановилась. Спустя мгновение, несколькими ступеньками ниже, перед ней стоял покрасневший от волнения, граф Павел Александрович Дементьев.

– Мадам! – он снова обратился к Кате, жадно рассматривая её лицо.

– Мадемуазель! – резко поправила его Катя.

А затем, вопреки ожиданию услышать в свой адрес массу оскорблений, обвинений и укоров, услышала сказанное по-французски тихим дрожащим голосом.

– О! Прошу прощения, мадемуазель. Вы обронили.

И увидела его руку, медленно протягивающую ей женскую перчатку.

Катя была растеряна, а всё же смогла найти достойный ответ, и ответила по-русски.

– Но у меня только две руки, и как видите они обе в перчатках. Следовательно, та что у вас, принадлежит другой даме.

– Вы русская? – с огромным удивлением вырвалось у Павла.

– Да, я русская. А почему вас это удивляет? Разве ж вам не известно кто я такая?

– К-к сожалению, н-нет, – ответил он, заикаясь от волнения.

– Хм… Тогда могу предположить, что вам ещё не успели описать мою внешность? Или я ошибаюсь?

– О чём вы? Я не понимаю…

– Нет, это я не понимаю, зачем вам вздумалось устраивать этот спектакль с перчаткой?

– Всё очень даже просто, я и скрывать не стану, что имея непреодолимое желание познакомиться, позаимствовал эту перчатку у сестры, это всего лишь предлог.

Вы, вы не обыкновенная, вы не такая как все!

Его глаза молили поверить в искренность, сказанных им слов. Он ждал ответа незнакомки, а та, рассмеявшись продолжила спускаться. Тогда, сбежав по лестнице Павел снова встал пред Катей, всем своим видом демонстрируя твёрдость намерения.

– Так вы настаиваете? – надменно спросила она, сделав знак, чтобы ей подали её меховую накидку и шляпу.

– Я умоляю… – с придыханием ответил Павел, припав к её руке.

– А не пожалеете? – отдёрнув руку спросила Катя.

– Ни за что! Готов поклясться!

И когда лакей, подав Кате шляпу, одевал ей на плечи накидку, она громко сказала.

– Ну что ж, Павел Александрович, не сочтите за труд распорядиться подать коляску мадам Востряковой!

После этих слов, она отошла к зеркалу и поправляя на голове шляпу, искоса наблюдала за реакцией Павла. Он явно был в шоке! Об этом говорила его застывшая фигура и смертельно бледное лицо. Лишь после довольно длительной паузы, он подошёл к Кате и встав у неё за спиной спросил, еле шевелящимися губами.

– Как? Вы та самая…? Вы и мой отец…? Нет, нет…

Не желая слушать его нытьё, Катя резко повернулась и с гордым видом заявила.

– Да, да! Именно так. Я, та самая Петербургская куртизанка, на которой в скором времени женится ваш отец.

Павел молча смотрел на неё широко открытыми глазами полными отчаянья. По ним было легко прочесть, что никогда, и не о чём так сильно он ещё не сожалел.