Роковая наследственность

Интерьер и убранство всех помещений было выдержано в роскошном классическом стиле. Лепнина, мраморные камины с зеркалами, мебель из красного дерева с лёгкой бронзовой отделкой, массивные люстры и светильники с хрустальными подвесками, собрание картин, библиотека, коллекция оружия, и золотая посуда, говорили о богатстве хозяина, а его утончённый вкус, подчёркивало наличие в доме великолепной коллекции фарфоровой посуды.

Оказавшись в имении ещё засветло, Катя изъявила желание осмотреть его. Не смея отказать, Александр Васильевич самолично сопровождал жену, с интересом рассказывая историю имения, которое ещё в середине века начал строить его отец, а достраивать пришлось уж ему, единственному сыну своих родителей, которые к тому времени, один за другим ушли из жизни.

Кате было с чем сравнить это имение, поскольку повидала она их не мало, но именно Дементьевское было признано ею лучшим. И дело было не в богатстве и огромной территории, а в эстетике, которая радовала глаз и наполняла душу тёплым восторгом. Она не заметила ничего, к чему бы могла придраться и назвать безвкусицей, а потому, первый раз за долгое время выглядела довольной, и даже умиротворённой. Особенно это стало заметно, когда осматривая дом, ей показали салатовую спальню, её спальню.

Катя не знала, что, оповестив управляющего имением о переезде, Александр Васильевич приказал перекрасить лучшую из спален в любимый ею салатовый цвет, а также убрать со стен портреты бывшей жены и детей.

Высказать своё мнение Катя решилась лишь поздним вечером, когда в большой столовой для них был накрыт великолепный ужин при свечах.

– Надо сказать, имение ваше в идеальном порядке содержится, даже придраться не к чему.

– Так было всегда, и ежели угодно, то и впредь также будет. С этого дня хозяйка здесь вы! – ответил граф, и с облегчением вздохнув, поднял бокал за новую хозяйку имения, графиню Екатерину Степановну Дементьеву.

-–

Подходил к концу первый летний месяц. Имение Дементьевых утопало в зелени и было невозможно оторвать глаз от хороводов бабочек, кружащихся над цветочными клумбами. Молоденький вьюн, опоясав очередную беседку, перекинулся на главную ограду, словно желая и её украсить своими нежно розовыми, похожими на колокольчики цветами. А парковые дорожки так красиво поблёскивали под лучами солнца, что казались посыпанными не жёлтым песком, а янтарём. Наслаждаясь пением птиц, поселившихся в парке, можно было идти и идти, а оказавшись у пруда, спуститься к нему по каменным ступенькам, сесть в лодку, и опустив руку в прохладную воду плавать до тех пор, пока сумерки не сотрут с поверхности воды солнечные блики.

На многократные предложения Александра Васильевича прогуляться с ним по парку, Катя всегда отвечала отказом, придумывая тому несуразные причины. Их отношения так и не наладились. Общались они сухо, спали в разных спальнях, и виделись лишь за столом во время приёма пищи. Дементьев очень страдал, от такого рода отношений. Любые проявления его чувств, заботы, любви и внимания отвергались. А со временем, он вообще предпочёл лишний раз не попадаться на глаза жене, так как неминуемо вызывал у неё раздражение. Однако, от прислуги и доктора он знал о ней всё, ему докладывали о каждом её шаге. И вот что было странным. Катю не заботило ровным счётом ничего, что касалось скорого прихода в жизнь её ребёнка, и о чём как мать, она должна позаботиться. О том, где будет размещаться детская? О приобретение колыбельки, одежды, игрушек и всего прочего. Всегда недовольная и надменная, она выглядела совершенно равнодушной к тому, что вскоре должно произойти.

Лишь иногда гладя себя по животу, она пыталась поговорить с тем, кто был внутри неё. Услышав её голос, этот кто-то начинал неистово ворочаться и бить по стенке живота своими маленькими пяточками, что вызывало у Кати сильную боль.

– Ах ты маленькое чудовище! Ну погоди же! – злилась она, жалея себя до слёз, и уходила туда, где её не могли сейчас увидеть.