Роковая наследственность

– То, что ты рассказала о генетике, я конечно же знал, просто не доводилось применить эти знания, потому как у меня иной медицинский профиль. Но факты вещь упрямая, и сопоставив то, что тебе доподлинно стало известно о матери, с тем, что произошло с нашей Катей, убеждает в твоей правоте – это действительно наследственность. Я вот думаю, что делать, если она действительно уйдёт из дома? Это же с ума сойти можно! Таня и так вся на нервах, да и я тоже.

– Успокоится надо будет и смириться с тем, что дочь выросла и выпорхнула из гнезда. А для вас настало время заняться собой. Или вот что. Ты когда-то сына хотел? – хитро спросила Маша.

– Я и сейчас хочу, – ответил Дима, впервые улыбнувшись за всё время разговора.

– Ну вот, кто ж вам мешает? Забота о будущем малыше, заставит твою жену не волноваться, да и тебе придётся поработать над собой в этом отношении.

– А что, это было бы здорово! Проблемы это конечно не решит, но отвлечься заставит, это правда. Дочь мы по-прежнему любим, а потому придётся набраться терпения, так как в одночасье такие проблемы не исчезают.

– Да уж…– задумчиво произнесла Маша, и с прищуром глядя куда-то в сторону, сказала.

– Вот ещё что. Постарайся под любым предлогом, взять у Кати, подаренные мной серьги. Это буквально на день, может на два. Знаешь церковь на Соколе?

– Конечно.

– Возьми серьги и поезжай туда. Найдёшь там отца Прокопия, передашь от меня большой привет и отдашь серьги ему.

– Зачем?

– Если с ними что-то не так, он это почувствует, и осветит их.

– А что с ними не так?

– Видишь ли, кроме моей матери и твоей дочери их никто не носил. Я была промежуточным звеном, но как уже говорила, любуясь перед зеркалом, лишь прикладывала их к ушам, потому как боялась быть застигнутой врасплох. А ты сказал, что Катя начала чудить именно тогда, когда начала носить эти самые серьги.

– Просто совпадение.

– Не думаю. И вот почему. Люди в старину говорили, что не гоже носить вещи, ранее принадлежащие дурным или больным людям, особенно обувь, а также нательные украшения, кольца, браслеты, серьги, цепочки и так далее. По этой же причине, следует осторожно относиться к ювелирным украшениям, доставшимся в наследство. Но существуют люди, которые чувствуют сущность вещи, и могут сказать, стоит её носить, иль нет. Так вот отец Прокопий, именно такой человек. Если сочтёт нужным, то и о владельце вещи что-нибудь скажет, хотя человека этого никогда в глаза не видел.

– Какой интересный служитель церкви. Ты как-нибудь потом расскажешь о нём?

– Конечно, обязательно! Об этом человеке нельзя не рассказать.

– Ну что ж, я сделаю всё, как ты сказала. Что-то ещё? Ты опять задумалась.

– Устала немного, давай укладываться спать. Тебе завтра рано вставать.

Дима предложил бабуле помочь убрать со стола и помыть посуду, но она ответила, что в этом нет необходимости, поскольку завтра приходит её помощница Валечка, и всё сделает как надо.

– Не забудь позвонить Кате, – напомнила Маша, и поцеловав внука, ушла в спальню.

Убедившись, что поленья в камине дотлели окончательно, Дима подошёл к телефону и набрал домашний номер, но вместо голоса дочери, услышал протяжные гудки, Кати дома не было. Тогда он позвонил соседке и попросил её написать для дочери записку, мол звонил папа и просил передать, что мама возвращается из Ленинграда послезавтра, а он остаётся ночевать у Маши, и воткнуть эту записку в щель дверного стояка на уровне замка.

––

Солнечный луч, прорвавшийся в комнату сквозь узкую щель плотных штор, разбудил Волжанова за пол часа до того, как должен был прозвенеть будильник, но продлевать свой сон ему не захотелось. Он встал с постели, подошёл к окну и резко распахнул шторы. В тот же миг, его ослепила волна яркого зимнего солнца, от чего пришлось даже зажмуриться. Выпавший за ночь снег, словно перламутровое покрывало, закрыв собой всё вокруг, радовал глаз искрящейся красотой и чистотой. Глядя на это чудо, Диме ужасно захотелось вдохнуть тот утренний морозный воздух серебряного бора, который сейчас был за окном, а потому, накинув халат он вышел на крыльцо, закрыл глаза, и подставив лицо солнцу, несколько раз с наслаждением глубоко вздохнул, а затем, смахнув с перил снег, быстро растёр им лицо, шею и грудь.

В доме его уже ожидала большая чашка ароматного кофе, белый обжаренный хлеб, и любимый омлет с сыром. Он ел и улыбался Маше, которая не сводила с него глаз.

Перед тем как уйти, Дима поцеловал бабулю, а потом крепко обняв сказал.

– Спасибо тебе за всё. Ты мой большой друг, и самая лучшая бабуля на свете.

Уже в пути, взглянув на часы, Волжанов понял, что у него достаточно времени, чтобы успеть заехать домой и переодеться. Тем более, в это время Катя должна быть ещё дома, а потому он попросит у неё бабулины серьги и вечером после работы сможет отвезти их в церковь.