Роковая наследственность

К семи часам вечера, как и было условлено, готовая к поездке в ресторан, Катя находилась в своей комнате, ожидая приглашения синьора Антонелли.

Придирчиво разглядывая себя в зеркале, она осталась довольной своим выбором, который, за отсутствием вечернего платья, пал на комплект, состоящий из широких брюк, напоминающих юбку, и удлинённого приталенного пиджака с глубоким клиновидным вырезом. Именно чёрный материал, прошитый по вертикале тончайшей серебряной нитью, придавал этому элегантному комплекту статус вечернего наряда. Безукоризненно была подобрана причёска. Волосы, уложенные в большой низкий пучок, украшали шпильки с чёрными бусинками.

Ну и конечно же не было забыто то, без чего не обходится ни один вечерний наряд – ювелирные украшения. Маленькая брильянтовая капелька на еле заметной цепочке, мерцала на её груди, а две другие капельки спадали с мочек ушей.

В семь пятнадцать в Катиной комнате зазвонил внутренний телефон.

– Синьорина Катерина, – обратился к ней управляющий, – Синьор Антонелли задерживается, за что приносит извинение, и обещает прибыть в ближайшие пол часа. Не желаете спуститься и выпить бокал вина?

– Почему бы и нет, – подумала Катя и согласилась.

Наблюдая за ней, спускающейся по лестнице, Леон застыл, и еле шевеля губами произнёс.

– О Пресвятая Дева! Как же хороша эта русская!

Когда Катя наступила на последнюю ступеньку, он подал ей руку, и с улыбкой сказал.

– Синьорина, вы восхитительны!

Поблагодарив за комплимент, Катя спросила, где ей возможно находиться, ожидая господина Антонелли.

– О, где вам будет угодно. Может в салоне?

– Пожалуй вы правы. Я буду в салоне, – ответила Катя, вспомнив, что хотела рассмотреть несколько портретов, находящихся там. А ещё, ей очень хотелось рассмотреть семейные фото, под которые была отведена стена между двух кабинетов.

– Желаете бокал вина?

– Желаю, – ответила она.

– Позвольте спросить, какое вино вы предпочитаете в это время дня?

Ох уж эта странная фраза! Каждый раз слыша её, Катя думала, мол что ж такое может случиться, если вдруг вздумается выпить в назначенный час не, то вино, которое следует, а то, которое хочется? К рыбе – белое, к мясу – красное, а в остальном, чего мудрить то? И всё же, дабы не упасть в глазах управляющего, и не показаться не компетентной в этом важном вопросе, она решилась на полный, даже можно сказать, на исчерпывающий ответ.

– Обычно в это время дня я предпочитаю «Merlot», но обязательно в состав которого входит вишня. Да, и исключительно калифорнийское, и не младше 1980-го года. Однако, сегодня я позволю изменить своей привычке. Принесите что ни будь на свой вкус.

– Ваше вино, синьорина, – услышала она за спиной, когда рассматривала в салоне портрет, красивого пожилого восточного мужчины.

– Калифорнийское «Merlot» 1980-го года. Я не стал рисковать, полагаясь на свой вкус.

– По всей видимости, в этом доме не может не быть того, что угодно гостю, – подумала Катя. Взяв с подноса бокал, она поднесла его к лицу, и закрыв глаза, медленно вдохнула аромат, источаемый вином. Затем подняв бокал так, чтобы на него упал свет от настенного бра, оценила его насыщенный тёмно-бордовый цвет. И наконец, сделав меленький глоток, и почувствовав знакомый приятный вкус, улыбнулась и похвалила вино. В тот же момент раздался телефонный звонок.

– Это вас, – сказал Леон, подавая Кате трубку. На другом конце провода в приподнятом настроении был Антонелли. Извинившись за свою непунктуальность, он попросил, воспользоваться его машиной с водителем и приехать в ресторан, где он её уже ожидает.

Поездка заняла около двадцати минут. У ресторана Катю встретили и провели в отдельный зал, где за круглым столом с изысканной сервировкой, сидел Биаджио. Заметив Катю, он тотчас встал, подошёл к ней, и выразив восхищение её красотой и великолепным нарядом, поцеловал поочерёдно обе руки.

Полагая, что гостья мало знакома с итальянской кухней, читая меню, Биаджио советовал ей попробовать то или иное блюдо, не забывая при этом упомянуть имени повара, являющегося их автором.

Во время разговора, потому как Антонелли периодически кидал взгляд на вход в зал, в его весёлом приподнятом настроении, улавливалась лёгкая нервозность. – Что с вами? – спросила она, всматриваясь в Биаджио, – Что произошло? Какая такая радость, сопряжённая с нервозностью, переполняет вас?

Он не успел ответить, потому как к столу подошёл официант с конвертом на подносе.

– Прошу прощения. Синьор Антонелли, вам срочно просили передать.

Вздохнув с облегчением, Антонелли улыбнулся, и указав на Катю сказал.

– Передайте синьорине. Возьмите Катя, это для вас.

Недоумевая, чтобы это могло быть, она вскрыла конверт и вытащила оттуда свой заграничный паспорт. Удивление и радость смешались воедино, вызвав у неё небывалый эмоциональный всплеск. Катя ахнула, и решив убедиться, что это действительно тот самый паспорт, перелистала его несколько раз.

– Да-да, это он, это мой! Но как? Откуда?

– Там в конверте должна быть записка. Прочтите, и всё поймёте, – сказал Биаджио, после чего подозвал официанта и попросил принести шампанского.