Роковая наследственность

Придя в ярость от такого предложения, хозяин схватил ямщика за грудки и стал трясти, да так, что тот чуть было рассудка не лишился:

– Ты что ж подлюга, на каторгу захотел и меня за собой тащишь? У меня жена, да ребятишек семеро. Они ж без меня пропадут! Слышь ты, сукин сын! Не был я никогда вором и не буду! Бери фонарь да дорогу показывай, поедем барина твоего искать.

На их счастье, метель затихала, благодаря чему следы от полозьев ещё слегка виднелись на снегу. Не проехав и четверти версты, они обнаружили барина, лежащего навзничь в распахнутой шубе. Получасом позже и его занесло бы снегом, тогда пиши пропало – не сыскать им его.

Барин был действительно мертвецки пьян и не очухался даже, свалившись с саней. По возвращению в избу, мужики положили его на широкую скамью подле печи. Стащив с него одежду, хозяин растёр его тело каким-то жиром из крынки, а затем обернув как младенца в грубую льняную простынь, накрыл сверху стёганным одеялом и огромным тулупом на медвежьем меху. Наблюдая за проворными действиями хозяина, ямщик дрожащим голосом спросил.

– Слышь, а если он того…?

– Чего того?

– Ну того, не проснётся?

– Дурак ты! Проснётся, как пить дать проснётся. Я ему помереть не дам, не таких выхаживал, – ответил хозяин, подкладывая подушку под изголовье спящего барина.

– Ну да, ну да…Чего ж ему не проснуться то. Ишь какой здоровенный. Ну полежал малость в снегу, так от этого ж не помирают, – сказал Пахом внимательно рассматривая то барина, то его одежду, лежащую на полу. – Да купец он! Гляди, бородища то какая и жилетка шёлковая. А он цепочка, поди золотая, а в кармашке знамо и часики имеются, – продолжал он, протягивая руку к карману жилетки.

– Не тронь! – резко сказал хозяин, ударив ямщика по руке. – Иди спать. Лавку у окна видишь, там ложись.  А сундук я спрячу, от греха подальше… И смотри мне без глупостев, если что, я тебя из-под земли достану, понял? – добавил он, погрозив большущим кулаком.

– Понял, понял, чего ж не понять то, – вдавив голову по самые плечи ответил напуганный ямщик.

 Едва солнце заглянуло в маленькие оконца дома, как хозяин проснулся от лязга засова и звука хлопнувшей двери. Затем послышался конский храп и громкое – Пошла-а-а, пошла-а-а!

– Сбежал-таки шельмец, – сказал он вслух, увидев в окно спину ямщика, изо всех сил погонявшего кобылу, запряжённую в сани.

 Время шло к полудню, когда, изнемогая от жары очнулся лежащий подле печи барин. Испуганно окинув взглядом всё вокруг, он понял, что находится в крестьянской избе. В ней царил запах свежеиспечённого хлеба и чистоты. Разделённая пополам выцветшей занавеской она оставалась довольно большой. С четырьмя оконцами, с огромным дубовым столом и двумя лавками по обеим сторонам, с набело выкрашенной печью и прялкой у самого окна. Под потолком в углу висел образ Христа Спасителя с еле тлеющей лампадкой. На полосатых половиках валялись деревянные игрушки, с которыми пытался играть толстый пушистый кот.

– У этого дома хороший хозяин, – подумал барин, схватившись вдруг за голову. Сильная головная боль напомнила ему вчерашний кутёж по поводу удавшейся сделки, а вот как он очутился здесь, вспомнить не смог. Пытаясь подняться, барин ощутил ещё и боль в правой ноге. Откинув тулуп и одеяло, он увидел, что нога от пальцев до колена перевязана белой тряпкой, из-под которой торчат какие-то зелёные листья. Через мгновенье за стеной послышался скрип открывающейся двери, чьи-то тяжёлые шаги, затем грубый мужской кашель и звук встряхиваемой одежды. Наконец дверь в горницу открылась и на пороге появился высокого роста крупный широкоплечий мужик, похожий на сказочного удалого богатыря. Глядя на образ, он перекрестился, после чего переведя взгляд на скамью подле печи увидел проснувшегося барина. Поклонившись гостю, он спросил грубоватым голосом.

– Хорошо ль почивать изволили барин?

Из-под копны седеющих волос на барина смотрели большие добрые зелёные глаза.

– Спасибо любезный, хорошо. Только вот голова трещит, да нога болит. Ты мне лучше скажи, хозяин этого дома ты будишь, аль кто другой?

– Я хозяин, Степаном меня кличут.

– А по батюшке?

– Емельяном был отец мой, царствие ему небесное, – сказал хозяин опять перекрестившись. – Я значится буду Степаном Емельяновичем Востряковым. И жена моя, и дети коих семеро, все мы Востряковы.

– Ишь ты, какая у тебя семья то большая! – с восхищением сказал барин. – И где ж они все?

– Жена со старшими в барском доме прислуживает, а малые со средними на дворе играются. Снегу то нонче сколько навалило, пусть потешатся ребятишки! А вас то барин как величать прикажете?

– Да что ты заладил, барин да барин, – раздражённо ответил он. – Купец я, Пашков Матвей Егорыч. Зови меня просто Матвеем или Егорычем.

– Нет барин, так не положено.

– Ну как хочешь, твоё дело, – махнув на хозяина рукой сказал купец. – А нет ли у тебя чего испить, мочи нет как в горле пересохло!

– Как не быть, я мигом, – сказал Степан и скрылся за печью. Вернувшись держа в руках две крынки, он спросил:

– Вам барин видать вчерашний хмель голову крутит, так чего испить желаете – водицы аль рассолу?