Роковая ночь (СИ)

Она чувствовала напряжение, и ей казалось, что после ее отказа, он перестал видеть в ней женщину, что теперь он ее почти ненавидит за то, что было той ночью. Она и сама себя ненавидела. За то, что все ее тело пробирала дрожь при каждом звуке его голоса. За то, что обмирала каждый раз, видя в коридоре офиса его широкую спину, обтянутую пиджаком. За то, что ловила каждый его взгляд. За то, что сейчас ей было так тяжело сидеть спокойно (руки жгло огнем, так сильно она хотела прикоснуться к нему). За то, что нужно было чуть ли не силком отводить глаза в сторону окна, а они все равно смотрели на его длинные сильные пальцы, обхватывающие руль. Поэтому она замерла, не позволяя себе ни малейшего движения, контролируя даже дыхание, чтобы не дать ему ни малейшего повода подумать, что она чувствует, как все ее тело горит, томясь в жажде его прикосновений.

Машина остановилась возле ее подъезда.

— Спокойной ночи, Екатерина Александровна, — произнес он сухо.

Она вздрогнула от его холодного голоса и быстро выскочила из машины.

— Спокойной ночи! — ответила она, будучи уже на улице, поворачиваясь, чтобы войти в подъезд.

А войдя, прислонилась головой к двери лифта и стояла так, пытаясь понять, отчего он такой холодный, и отчего же она такая дура, что думает об этом. А вроде бы не глупая женщина… Вот именно, что «вроде бы»…

* * *

На следующей неделе напряжение достигло апогея. Она постоянно была на грани срыва, но изо всех сил пыталась себя сдержать. Это давалось ей с огромным трудом, потому как первую половину недели Роман демонстративно ее не замечал, по сравнению с прошлой недели, когда он был к ней просто корректен, это было крайне странно, тем более, что на встречах они создавали ощущение уже сложившегося тандема. К концу недели он начал уже откровенно придираться к ней, что ее сильно обижало и злило. Только Игорь ходил, весело улыбаясь, а иногда и тихонько подхихикивая, понимающе поглядывая на эту парочку. Только он замечал, какие искры проскакивают между ними.

В пятницу разразился скандал. Все началось с того, что он потребовал, чтобы она прислала ему все расчеты сегодня же. Она не понимала такой спешки и естественно вступила в пререкания прямо посреди встречи в присутствии более десятка человек.

— Это практически невозможно, Роман Георгиевич, я… — начала она.

Он грубо оборвал ее:

— Я не знаю такого слова, Екатерина Александровна, и удивлен, что вам оно известно, — повернувшись к ней и сверля ее глазами, процедил он.

— Но не лучше ли будет, если я обработаю всю информацию на свежую голову в понедельник в своем офисе и пришлю вам все расчеты в лучшем…

Она не успела закончить, он снова ее прервал, дернувшись при упоминании, что она уходит в свой офис:

— Мне нужны эти расчеты сегодня. Вы подрываете репутацию своей компании, и я вынужден пересмотреть еще раз результаты тендера, — намекая на то, что он может и не подписать контракт с ее компанией.

Она аж покраснела от такой наглости, такой откровенный шантаж вывел ее из себя:

— Роман Георгиевич! Я находилась в вашем офисе в течение двух недель, — нарочито спокойным, ледяным тоном, начала она. — Присутствовала на всех совещаниях по данному проекту. Я не думаю, что у вас повернется язык сказать, что я плохо выполняла свои обязательства, если учесть, сколько раз я вытаскивала вашу задницу, которой вы так и стремились сесть в лужу!

Она осознала сказанное уже после того, как слова слетели с кончика языка, и покраснела еще больше.

— Я не понимаю ваш непрофессиональный тон, Екатерина Александровна! Я подумать не мог, что вы настолько непрофессиональны, что переходите на личности.

Она вспыхнула еще больше, поняв, что он вынудил ее забыться настолько, чтобы действительно перейти на совершенно недостойный тон. Как ей хотелось провалиться сквозь землю от стыда прямо здесь и прямо сейчас! Во-первых, за то, что выпалила глупость, не подумав, а, во-вторых, за то, что он, сволочь такая, переиграл ее в данной партии.

— Я сделаю все расчеты сегодня, — процедила она сквозь зубы, надевая маску ледяной непоколебимости.

Он только надменно кивнул головой.

Конечно, чувствует себя победителем! Растоптал ее гордость, ее профессионализм, которым она так гордилась, и сделал это на глазах у всех! Молодец!

Она готова была его убить, так сильно он ее разозлил, и поставил ее в такое унизительное положение при всех тех людях, с которыми она работала в тесном сотрудничестве последние две недели.

Он потер рукой лоб, на секунду как будто отгораживаясь от присутствующих, чтобы немного прийти в себя. Ох, как она вытрепала ему нервы за эти дни! Ни одна женщина не доводила его до такого состояния! Одним своим присутствием в офисе она сводила его с ума. Он начал делать ошибки. Его непробиваемость, о которой ходили легенды, рассыпалась на его же глазах! И он ничего не мог с этим поделать. Его бесила зависимость от этой женщины. Зависимость значит уязвимость, а он не мог допустить быть уязвимым! Поэтому будет лучше, если она вернется в свой офис, а он снимет это напряжение на этих выходных.