Роковая одержимость

— Сегодня такой чудесный день, — язвительно прокомментировала я. — Решила прогуляться.

Зачем я его провоцировала? Он мог в любой момент сорваться и свернуть мою маленькую шейку.

— Конечно, — прорычал он с маниакальным блеском в глазах. — Что может сравниться с беззаботной прогулкой с пятьдесят шестого этажа?

— Лучше, чем альтернатива.

— Альтернатива, при которой ты находишься в безопасном, теплом доме и не разбиваешься насмерть? О чем, черт возьми, ты думала? — он сердито уставился на меня. — Клянусь Богом, если ты снова подвергнешь себя риску, то будешь привязана к моей кровати до самых родов, — прорычал он.

Напряжение, исходившее от него, было связано не только с попыткой побега. В его взгляде было что-то еще.

Гнев? Нет.

Опасение? Нет.

Беспокойство? Возможно.

Или это мог быть… страх?

Дэймон испугался, что я могла умереть. Как будто это был его худший кошмар. До сих пор он ничего не боялся, просто шел напролом и расправлялся с моей семьей. Но вдруг его испугала мысль о моей смерти.

— Все, чего я когда-либо хотел, — это сохранить тебя в безопасности. Ты делаешь это невозможным. Что, если бы ты упала с карниза? Ты могла умереть. — В его голосе звучала паника. Больше похоже на ужас, на самом деле. — Как ты могла так со мной поступить?

Я растерялась.

— Гибель от падения вряд ли можно расценивать как личную атаку на тебя.

Его лицо стало свекольно-красным.

— Именно так оно и есть. Ты понимаешь, что со мной будет, если… — Он провел рукой по своим волнистым волосам, не в силах закончить мысль. — Черт возьми, Поппи, — прорычал он.

Страх в его глазах увеличивался до тех пор, пока он больше не мог его выносить. Дэймон стряхнул с себя образы и закрыл глаза, тяжело дыша. Я никогда не видела его таким.

— Если ты меня отпустишь, я больше не буду рисковать своей жизнью.

— Так вот что ты собираешься делать каждый раз, когда я буду давать тебе хоть каплю свободы — рисковать своей жизнью? Как я могу доверять тебе, если ты убегаешь каждый раз, когда я тебя отпускаю?

Мне потребовался огромный контроль, чтобы сохранить нейтральное спокойствие при его нелепом заявлении.

— Ты последний человек, который может говорить о доверии, мой дорогой муж, — парировала я.

Я ожидала дальнейшего гнева со стороны Дэймона, но его злость резко спала после употребления нелицеприятного термина «муж». Неважно, с каким сарказмом я это произнесла, это слово было музыкой для его ушей.

Мои преступления были забыты и прощены.

Дэймон покачал головой и улыбнулся.

— Я не могу долго злиться на тебя. Пойдем, маленькое дьявольское отродье. Мне нужно накормить тебя. Как еще у тебя будет достаточно энергии, чтобы спланировать свой следующий побег?

Я знала, что он дразнит меня, но не стала спорить. Мне повезло, что мои слова очаровали его настолько, что он забыл о моей маленькой оплошности. Дэймон был значительно крупнее и мог заставить меня заплатить не только одним способом.

Он вывел меня из спальни. Искра надежды вернулась, прежде чем я поняла, что между комнатами стоит замок, который можно открыть только отпечатком большого пальца Дэймона.

С невозмутимым выражением лица я сказала:

— Полагаю, ты владеешь пентхаусом в этом здании.

Он кивнул и провел меня через официальную столовую с обеденным столом на двенадцать персон в огромную гостиную. Включать свет не было необходимости. Солнечного света, проникающего через большие окна, было достаточно. Через стекла открывался еще лучший вид на парк. Бьюсь об заклад, что отсюда ночью можно было разглядеть самые захолустные уголки Центрального парка. Я также уверена, что эти окна годились для запасного выхода на случай пожара. Отсюда был виден карниз. Мне нужно было найти способ освободиться от наручников, разбить стекло и взобраться на карниз. Запрыгнуть на балкон человека, живущего под Дэймоном, было бы самой большой проблемой.

— Как давно ты здесь живешь? — спросила я у Дэймона, чтобы отвлечь его от моего осмотра.

— Достаточно давно, чтобы знать, что эти окна пуленепробиваемые, устойчивы к атмосферным воздействиям, мебели и, определено, к Поппи. Они небьющиеся, так что не утруждай себя.

Он понимающе взглянул на меня, бросая мне вызов солгать, что я не обследовала каждый предмет в зоне видимости. Мы продолжали играть в гляделки, пока Дэймон не потащил меня на кухню.

Он сел за стол для завтрака, притянув меня к себе на колени. На многочисленных блюдах красовались куполообразные крышки, хотя стол был засервирован только на одного. Дэймон не мог приготовить все это. Он был со мной в спальне все утро — еще одна причина, по которой мне необходимо было выбраться. Этот псих отобрал у меня контрацептивы, и мне нужно было достать План Б, пока не стало слишком поздно. ГГБ, который подсыпал мне Дэймон, действовал примерно так же, как экстази, и, учитывая мои смутные воспоминания о прошлой ночи, я сбилась со счета, сколько раз мы занимались сексом.