Роковая ошибка княгини

- Слушай меня внимательно, Викентий. С завтрашнего дня она поступает под твоё руководство, и твоя задача быть максимально строгим и придирчивым к ней. Дай ей заведомо невыполнимое задание. Отбей у неё всяческое желание заниматься медициной. Убеди её, что у неё никогда ничего не получится. И, когда она вернётся – пусть не прямо завтра, а через неделю или две – в слезах, разбитая и окончательно разуверившаяся в своих способностях, я достойно отблагодарю тебя.

Ответом была глухая тишина, и Сашеньке на секунду показалось, что они каким-то образом поняли, что она подслушивает их разговор, и поэтому молчат. Но потом Иван Кириллович вдруг продолжил, уже совсем другим голосом – ледяным, звенящим:

- В противном случае, Воробьёв, я обещаю тебе, ах, нет, я клянусь тебе – я её убью!

- Что? – Ахнул Викентий Иннокентьевич.

- От неё мертвой проблем куда меньше, чем от живой. Если она останется при больнице: я сделаю так, чтобы её случайно сбила карета, когда она будет возвращаться домой. Да и от ночного нападения на улице никто не застрахован, а Георгий будет только рад с ней позабавиться.

- Да как же вы можете?! - Выдохнул поражённый Воробьёв.

О-о, он ещё не такое мог!

Как будто не слыша его, Иван Кириллович продолжил:

- Более того, мой друг, если у тебя вдруг не получится повлиять на её решение отказаться от работы добровольно – я убью её. Если она вдруг каким-то образом догадается о нашем заговоре и сбежит – я найду её, а потом убью. Я повторяю ещё раз: мне эта девчонка не нужна, и жизнь её для меня ничего не стоит, а ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю. Мы поняли друг друга? А теперь, прежде чем ответить, вспомни ещё раз, о чём просил тебя твой друг, уходя на фронт? И подумай хорошенько, что ты должен сделать, чтобы выполнить его просьбу.

- Сколько вы мне заплатите? – Спросил Викентий Иннокентьевич удручённо, а Сашенька прижала обе руки к губам, чтобы не выдать себя громким возгласом отчаяния. О своей жажде, о ночном кошмаре и о желании навестить брата она давно уже позабыла, превратившись в статую, замершую возле двери в гордеевский кабинет.

Послышалась какая-то возня, это Иван Кириллович отсчитывал деньги.

- Для аванса достаточно? – Его голос, всё время такой спокойный, Александра теперь ненавидела ещё сильнее, чем прежде. – Ещё столько же, когда дело будет сделано.

- Хорошо. – Сухо произнёс Воробьёв. И, судя по звукам шагов, раздавшихся совсем близко, он развернулся и направился к двери.

- Викентий, постой! – Иван Кириллович задержал его, и это дало Александре несколько лишних секунд на то, чтобы спрятаться – она юркнула в нишу между распахнутой дверью то ли в библиотеку, то ли в большую гостиную, таким образом открывшаяся дверь в гордеевский кабинет скрывала бы её от посторонних глаз полностью. Теперь она уже рада была, что в коридоре царил такой мрак, это играло ей на руку.

- Да, Иван Кириллович. – Понуро произнёс Воробьёв. – Я же уже пообещал вам, что сделаю всё, как вы сказали.

- На счёт девчонки я и не сомневался. Вопрос в другом. Мне по-прежнему нужно дело. - Он так многозначительно замолчал, что сразу стало ясно – пахнет какой-то ужасной, отвратительной, грязной тайной. Ещё одной, связывающей многоуважаемого (в прошлом) Воробьёва и этого негодяя-министра. Сколько ещё, интересно, у них этих тайн?

- Я же сказал вам, как только мне удастся убедить Леонида…

«Леонида Иннокентьевича?! А он-то здесь причём?!» - Александра почувствовала непреодолимое желание прямо сейчас распахнуть дверь, и спросить, что происходит, но это стоило бы ей жизни, бесспорно.

- Убедить? Похоже, ты используешь не те методы убеждения, мой дорогой друг, если дело до сих пор не лежит на моём столе! Он-то, может быть и не вашей, продажной, воробьёвской породы, но то, что он твой брат, увы, ещё не обещает ему протекцию от того же несчастного случая, или ночного нападения, например. С ним-то, понятное дело, Георгию будет не так весело, как с девчонкой, но я уверен, он не откажется вспомнить былое, и отнять ещё одну жизнь.

- Не смейте трогать моего брата! – Не сдержался Воробьёв. В голосе его было отчаяние.

- Я пока и не собираюсь его трогать. И, наверное, начну я всё же не с его, а с его жены. Или с сына? Кого он больше любит?

- Иван Кириллович, я прошу вас! - Взмолился Викентий Иннокентьевич. – Он сделает всё, как вы скажете… я постараюсь убедить его… только, умоляю, не трогайте Аннушку с Петенькой!

- Я даю тебе ровно два дня на него, и две недели на Александру. – Сухо произнёс Иван Кириллович. Сказал – как отрезал. Сашеньке и самой стало не по себе после этих его слов, хоть она и не до конца понимала, о чём речь. Можно было представить, каково было доктору Воробьёву.

- Иван Кирилович, два дня это очень мало, я боюсь не уложиться в такой срок! - Запричитал он.

- Так иди и скажи Михаилу, чтоб подождал. – Огрызнулся Гордеев. – Он у меня на хвосте, чтоб его, прямо по пятам идёт! И, что самое страшное, он обо всём догадывается.

«Нет, имя-то, конечно, довольно распространённое, - П