Роковая перестановка

Эдам выехал на А13, а Зоси все спала, и дыхание у нее было по-детски легким и нежным. На мгновение он задумался о словах, о двух словах, которые никто не может правильно написать — десикантный и иризирующий, даже самые грамотные не могут написать их, — а потом его мысли снова вернулись к Зоси, и он, как часто бывало, задался вопросом: а любит ли она его? Нравится ли ей быть с ним или, отвечая ему, она преследует какую-то тайную цель? Как это понять? Интересно, спросил себя Эдам, возможно ли, чтобы Зоси играла в эту игру, потому что хочет, чтобы он продолжал любить ее, хотя сама не испытывает к нему никакой любви?

Эдам въехал в Лондон по Форест-роуд, через Уолтемстоу и Тоттенхем. В воздухе пахло маслом, копотью и стоячей водой. К этому моменту Зоси уже проснулась и, глядя в окно, сказала, что никогда раньше не бывала на этих уродливых северо-восточных окраинах. В те дни о бунтах и слыхом не слыхивали, были только давние проблемы Ноттинг-Хилла да периодические драки на футбольных матчах. У Зоси на коленях лежал открытый дорожный атлас, и она недоумевала, куда подевались все водохранилища (она называла их озерами), парки и открытые площадки, обозначенные на карте, ведь за окном только здания, окутанные серой дымкой.

Около Старой церкви Хорнси он поехал прямо, вверх по Масуэлл-Хилл в сторону Хайгейт-Вуд. Если бы в ту поездку они оказались поблизости от Арчдьюк-авеню, где он живет сейчас, потом ему и в голову не пришло бы покупать там дом. Но они не оказались, — поэтому ни дом, ни улица, на которой он стоит, не напоминали ему о той поездке. О ней напомнила только серая каменная башня и новость о бунтах вдоль пути, по которому они тогда следовали.

Эдам взял тележку, вошел в магазин и с отстраненным видом побрел между полками.

* * *

То был не их Эван, а его младший брат. Их Эван умер. Руфусу казалось, что его противники быстрым потоком исчезают в никуда — сначала Белла, теперь старый антиквар.

— Я всегда был рядом, — вежливо сказал он Руфусу. — Мы были партнерами. Вряд ли мы с вами встречались; дело в том, что именно мой брат ездил по округе и скупал вещи, а я занимался магазином.

Руфус вернулся в Нунз, как это ни абсурдно, испытывая облегчение и мечтая выпить. Естественно, о выпивке не может быть и речи — ему еще ехать домой, а это семьдесят или восемьдесят миль. Он закурил. На месте этих людей, подумал он, на месте человека-коипу, инспектора по счетчикам, фермера или почтальонши он пошел бы в полицию и добровольно выложил бы всю имеющуюся у него информацию. Руфус считал бы это своим долгом и радовался бы, что исполняет его. Впервые он увидел себя, Эдама, Шиву, Вивьен и Зоси такими, какими, вероятно, их видели местные — сумасбродными, безответственными, странно одетыми или полураздетыми, гоняющими на грязной развалюхе, обкуренными, чуть ли не хиппи. Рассказать о таких полиции — милое дело. Если они помнят. Если они увидели связь.

На той стороне деревни, что была ближе к Хадли, стояли четыре дома «Садовой окраины Хемпстеда». Сейчас они казались значительно меньше, чем тогда. Десять лет назад он не заметил названия маленького переулка — Фер-Клоуз. От улицы его отделял полукруглый газон, на котором росли четыре или пять чахлых деревца, практически палки без ветвей. Руфус поехал по Фер-Клоуз и обнаружил, что не может вспомнить, перед каким из гаражей на площадке они видели машину «Вермстроя». Перед одним из тех двух в центре, решил он, но перед каким именно не знал. Не смог он вспомнить, и как выглядел человек-коипу. Руфус видел его только раз, причем мельком, когда лежал на террасе, а человек-коипу шел вдоль дальнего берега озера; их разделяло расстояние ярдов в двести.

— Похож на разбойника, — сказал тогда Эдам. — Свирепый, с черным родимым пятном. — Но у Эдама было слишком живое воображение.

Из одного из домов вышла женщина. Руфус быстро опустил стекло и спросил у нее, где находилась станция по контролю за численностью сельскохозяйственных вредителей. Он сразу понял, что она не понимает, о чем он спрашивает.

— Я живу здесь всего два года, — сказала она. — Жильцы крайнего дома имели какое-то отношение к какой-то фирме, занимавшейся оборудованием в Садбери. Может, это они? Мужчина из соседнего дома покончил жизнь самоубийством, но это было еще до нашего приезда сюда. Его жена куда-то переехала. Говорите, белая машина? У людей в крайнем доме была белая машина, но это скорее фургон на колесах.

У них не было никаких оснований считать, что человек-коипу там живет. Это было всего лишь допущением, сделанным на основании непроверенных фактов и каким-то образом ставшим частью мифологии Отсемонда. Руфус успел на почту за десять минут до того, как она закрылась бы до утра понедельника.

* * *