Роковая Роксана

Только когда умолкли соловьи, и запели жаворонки, мы с мужем решили передохнуть. Гилберт голышом сбегал в кухню и принёс вино и вчерашний хлеб с паштетом из раковых шеек. Я так проголодалась, что подсохший хлеб, нарезанный тонкими ломтиками и намазанный толстым слоем паштета, показался мне шедевром кулинарного искусства. Вино было белым и игристым, и сделав первый глоток я удивилась, почему никто не догадывается, как хорошо начинать завтрак с бокала шампанского.

Мы сидели на постели, поджав ноги, ели и пили, и болтали обо всём подряд.

- Хотела развода? - то и дело подшучивал надо мной Гилберт. - И не надейся. Ты принадлежишь мне, и только мне. Кстати, как насчёт того, чтобы стать моим секретарём? Я читал твой отчёт королю и весь иззавидовался. Как у тебя получается писать так легко и вроде бы всё по делу, но чтобы его величество не умер от нервного потрясения?

- Секретарь? Отлично, - кивнула я. - Сколько там платят столичным секретарям? Советую не жадничать, милорд. Иначе уйду к тому работодателю, который заплатит больше.

- Не жадничать?! Что я слышу, - заворчал он, намазывая паштетом кусочек хлеба и протягивая мне. - Миледи, вы - моя жена. А значит, должны помогать мне из любви, а не из корыстных побуждений.

- Хм… - только и произнесла я, делая ещё глоток вина.

- Что значит это хмыканье? – тут же спросил мой муж. – Или есть сомнения насчёт любви?

Спросил, вроде бы, в шутку, но что-то заставило меня бросить на него быстрый взгляд. В глазах господина эмиссара я не заметила большого веселья. Он смотрел как-то… очень серьёзно.

- По-моему, это у вас какие-то сомнения, милорд, - я поставила бокал на поднос и оперлась локтём о колено. – Это как-то связано со вчерашним допросом? Как всё прошло, Гилберт?

Он тут же отвернулся, и я поняла, что не ошиблась.

- Что случилось? – продолжала настаивать я. – Чучельник всё отрицает? Пусть так, доказательств против него всё равно много.

- Он не отрицал, - мой муж поставил бокал рядом с моим и улёгся на постель, вытянувшись во весь рост и заложив руки за голову. – Признал, что хотел убить тебя, что посылал тебе письма, и что дохлую птицу отправил тоже он, рассказал, что снабжал леди Ленсборо и её дамочек восковыми табличками – благо, у него всегда под рукой и воск, и проволока…

- Это он оставил в мастерской Эверетта воск, - добавила я. – Когда приносил чучело попугая, чтобы его изобразили на картине Джейн Плётки.

- Всё верно, - согласился Гилберт. – Он признался, но не каялся, а потом отравился.

- Отравился?! – воскликнула я. – Каким образом? Вы-то куда смотрели, надзиратели?!.

- Видимо, он просчитывал такой вариант, - со вздохом пояснил муж. – У него в рукав была вшита пилюля с цианидом. При обыске не заметили. Но это, возможно, и к лучшему. Его всё равно бы повесили. Или приговорили к пожизненной каторге с неснимаемыми кандалами. А так его смерть – только на совести.

- Страшный конец, - покачала я головой. - Надеюсь, признание успели подписать?

- Успели, - ответил мой муж и снова как-то странно посмотрел на меня.

- Выкладывай, - потребовала я. – О чём ещё ты мне не сказал?

- Таксидермист признался, но не во всём.

- Не во всём? Ты же…

- Утверждал, что убийства твоих женихов и Эверетта – не его рук дело.

Мы замолчали, и несколько минут я обдумывала то, что услышала.

- Он сразу говорил, что не убивал Эверетта, - сказала я медленно. – Тогда я ему не поверила. Думала, он врёт. Но если он отравился, зачем бы ему врать перед смертью?

- И ещё – в нём нет ни капли колдовской силы, - сказал Гилберт. – Простой деревенский сумасшедший. Он приехал в Солимар год назад, до этого жил в Тринби, сюда не показывался. Приехал, и тебе не повезло оказаться у него на пути.

- Я его даже не замечала…

- Не сомневаюсь, - Гилберт притянул меня к себе, и я легла рядом с ним, устроившись головой на его плече. – А он заметил. Ты каждый день проходила по торговому мосту, мимо его лавки. Сначала наш чучельник страдал в стороне, понимая, что никогда тебя не получит, и что со временем твоя красота исчезнет, а потом придумал способ получить первое и сохранить второе.

- Это как страшный сон, - с трудом выговорила я. – Подумать только, если бы ты не приехал, я бы уже стояла чучелом в том мерзком подвале…

- Но я приехал, - Гилберт поцеловал меня в висок, утешая. – Не думай больше об этом. Это было и прошло. Главная проблема, что настоящий злодей ещё на свободе, и нам не известен. Мне нужно, чтобы ты была очень осторожной.

- Нужно, чтобы ты был осторожен, - я обняла его, прижимаясь всем телом. – Тот, кто остался в тени, охотится не за мной.

- А за теми, кто тебе дорог, - закончил граф. – Или кто становится слишком одержимым тобой.

- Но почему с Эмилем Бэдфордом ничего не случилось?

- Наверное, потому что всем было ясно, что ты ничего не испытываешь к бедняге, - ответил мне муж. - Ну и я сразу позаботился взять этого юного олуха под стражу, и приказал никого к нему не пускать.

- Ты предусмотрительный, - похвалила я. – Но что нам делать дальше?