Роковая Роксана

- Но… как же вы?.. – я не смогла выразить словами то, что вертелось на языке, но граф Бранчефорте услужливо помог.

- А я, дорогая леди Розенталь, - он посмотрел на меня очень внимательно, - имею врождённый иммунитет к колдовству. Признаться, сначала я заподозрил вас, вы ведь тоже вполне могли намагичить что-то такое, учитывая, как тут все с ума по вам сходят…

- Подозревали меня? – я припомнила странные слова графа и невольно покраснела.

Вот, значит, какого мнения был обо мне эмиссар. Подозревал во мне колдунью, ведьму… Стоп. А вдруг, это и есть его тайная миссия… Распознать во мне ведьму…

Мне стало и жарко, и холодно, но потом я заставила себя опомниться. Роксана, ты слишком высокого мнения о себе, если считаешь, что твоя персона известна даже при дворе короля, да ещё и удостоена специальной миссии. Но всё же…

- Господин Бранчефорте… - начала я.

- Да? – он очень живо обернулся ко мне.

- А… ваш приезд… - я снова с трудом подбирала слова, хотя обычно светские разговоры не представляли для меня труда, - он не связан… не связан ли со мной?

Граф смотрел на меня, но теперь его глаза не казались мне блестящими после дождя ягодами ежевики. Теперь я видела два тёмных омута, где дна не достать… Да и не понятно – есть ли там, вообще, дно.

Но если взгляд королевского эмиссара был непроницаемым, на губах продолжала порхать лёгкая улыбка.

- Вот смотрю на вас, леди Розенталь, - сказал он, - и вспоминаю песенку, которую любят напевать на юге, - и он пропел, немного дурачась: - «Добродетель не имеет синих глаз, таких больших». Но вам не надо волноваться. Я приехал в Солимар только лишь по рекомендации королевского врача.

- Благодарю, - пробормотала я, невольно переводя дух.

Хотя, отсылка к песенке – это так себе…

- Но если что-то есть на сердце, - слова графа произвели на меня впечатление пригоршни ледяной воды в лицо, - то лучше откройтесь мне. Мы сбережём и время, и силы.

- Что, простите? – я резко остановилась. – Вы на что намекаете?

- Никаких намёков, - Бранчефорте невинно приподнял брови. – Я чем-то обидел вас? Простите, это моя оплошность.

Не ответив, я пошла вперёд, граф не отставал, и мы оказались на торговом мосту – грандиозном крытом сооружении, соединявшем жилой город и район, где располагались бани и парк. Мост давно облюбовали торговцы, понаставив там переносных лотков, лавок и магазинчиков, и сейчас мы с графом следовали мимо прилавков и витрин, предлагавших самые разные товары – от предметов первой необходимости до сувениров.

- Позвольте загладить вину подарком? – предложил граф, когда мы проходили мимо ювелирного магазинчика. – Смотрите, какая красивая брошь с сапфиром – как раз под цвет ваших глаз.

- Это слишком дорогой подарок, чтобы были соблюдены правила хорошего тона, - ответила я сухо.

- Тогда… - он оглянулся, - может, райскую птичку? Очень милые поделки, - он указал на лавку таксидермиста.

- О, нет! Мёртвые птицы меня пугают, - я невольно снова взяла его под руку. – Пойдёмте отсюда, прошу вас.

- Тогда – цветы, - граф замедлил шаг возле цветочных прилавков.

- Хорошо, пусть будут цветы, - согласилась я. – В качестве извинений.

- И в качестве восхищения вашей красотой, - галантно добавил граф.

- Хорошо, куда же без неё, - ответила я с притворным вздохом. – Без красоты.

Граф выбрал розы – тоже розовые, но уже не дикие, а садовые. С большими полураспустившимися бутонами, которые ещё только-только начали распространять божественный аромат.

Один цветок Бранчефорте сразу вручил мне, с поклоном, а остальной букет приказал доставить ко мне домой.

- Где вы живёте? – спросил он у меня.

- В Цирке, - ответила я, поднося розу к лицу и с наслаждением вдыхая её запах.

- Не понял, - удивился граф, и хорошенькая торговка цветами захихикала.

- Так мы называем жилой многоквартирный дом в центре, - пояснила я. - Он построен в форме кольца. Ваш дом называется Полумесяц.

- Это я знаю, - кивнул Бранчефорте. – Королевский полумесяц. Вы будете вечером в театре? Дают оперу. «Триумф Юдит».

- Да, - я пошла дальше, и граф потянулся за мной, как на невидимой верёвочке. – Аделард купил билеты. Мы все там будем – я, мама, Стелла.

- Аделард – это кто? – уточнил он.

- Господин Тенби, мамин второй муж, - я всё больше успокаивалась, потому что если бы эмиссар приехал в наш город за моей душой, то точно вызнал бы, где я живу. – Но мы со Стеллой привыкли звать его Аделардом. Папа – это как-то слишком слащаво и неправильно, ведь у нас один отец, другого быть не может. Господин Тенби – слишком чопорно. Отчим – и вовсе звучит оскорбительно.

- Что такого оскорбительного в этом слове?

- Применять его по отношению к Аделарду оскорбительно, - сказала я, замедляя шаг, когда мы вышли на набережную. – Он всегда был очень добр ко мне и к сестре, заботлив к маме. Я уважаю его, как человека. Нет, отчим – это не для него. Друг, возможно. Но меня не поймут, если я буду называть другом человека, который в два раза старше меня. Мне простят такое только лет через пять. Когда стану совсем старой девой.