Роковая страсть

— Пара стариков, которые все еще служат, но, по-моему, он уже давно не имел с ними дела. Впрочем, могу поспрашивать, может, кто с ним и общался недавно.

Я поблагодарил Лиз и, продиктовав ей свой номер телефона, повесил трубку.

— Любопытная особа, — заметила Лора. — Жаль только, что сказать ей, в общем, нечего.

— А если есть, то имеет смысл поторопиться, — прибавил Сэвич, — иначе будет слишком поздно.

— Ладно, поставим на этом точку. — Шерлок обвела нас всех внимательным взглядом и, не встретив возражений, поднялась.

Я подошел к Лоре и положил ей руку на плечо:

— Забудь про Кэл Тарчер. И про остальных женщин тоже забудь.

Лора звонко расхохоталась. Она все еще находила меня забавным.

В два часа дня я, Лора, Сэвич и Шерлок сидели в небольшой, выложенной из светлого кирпича приходской церкви на Гринвич-стрит, неподалеку от Пятой авеню. Напротив церкви был разбит небольшой парк. Само здание весьма мало походило на церковь, быть может, потому, что здесь можно было увидеть представителей самых разных конфессий.

Чарли Даку досталось самое почетное место в нефе — красиво оформленная серебряная урна с его прахом была установлена в центре на круглой стеклянной подставке, которая, в свою очередь, венчала ручной выделки пирамиду красного дерева; единственное, чего я никак не мог понять, так это каким образом столь сложное сооружение до сих пор не рухнуло.

В ожидании начала службы я принялся бегло рассказывать своим спутникам о людях, с которыми мне пришлось познакомиться за последние дни, и тут заметил, как в церковь вошел Пол. Он сел совсем в другом месте и, по-моему, даже не обратил внимания ни на меня, ни на Лору.

Пол выглядел усталым, лицо его потемнело, под глазами залегли глубокие тени. И еще — он был очень напуган.

Оглядевшись, я убедился, что на скамьях не осталось ни одного свободного места: не менее ста человек сидело в центре, и еще добрых две дюжины расположились вдоль стен; все это, несмотря на то, что был вторник — рабочий день.

Внезапно все смолкли, и в наступившей тишине к кафедре прошествовал Алоизиус Тарчер, одетый в строгий черный костюм английского покроя. Вообще-то кафедра — это сильно сказано, скорее речь могла идти о массивном столе красного дерева на мраморных ножках. Собственно, таков был и весь церковный интерьер — ничего ясно выраженного, мешанина стилей и отделки на любой вкус, вроде сочетания монастырских луковиц с минаретами.

Алоизиус Тарчер откашлялся и сурово оглядел собравшихся. Было слышно, как где-то жужжит муха; даже воздух, казалось, совершенно застыл.

— Чарлз Эдвард Дак, — заговорил Тарчер густым внушительным басом, — прожил полноценную и богатую жизнь…

Я перевел взгляд на Пола. Что же все-таки случилось с этим загадочным ученым?

— …Он служил в полиции Чикаго, — продолжал тем временем Тарчер, — а выйдя на пенсию, переехал в Эджертон к своим престарелым родителям. Нам будет очень не хватать Чарлза — ведь он был одним из нас.

Далее все в том же роде — одна ничего не говорящая фраза тут же сменялась другой.

Наконец поток слов иссяк, и оратор вернулся на свое место в первом ряду.

Теперь настала очередь Элен Тарчер. Выглядела она превосходно: строгий черный костюм, в ушах жемчуг — настоящая великосветская дама.

— Я познакомилась с Чарли Даком, — с чувством начала она, — в середине восьмидесятых на нашем традиционном сочельнике. В тот год мы устроили его в «Эдвардианце». Чарли играл на гитаре — ах, это было незабываемо…

Далее, сменяя один другого, выступили еще человек десять. Англиканскую церковь представлял Роб Моррисон: он бегло отметил добрый нрав и терпимость покойного. Глава местной лиги и мэр города мисс Джеральдина подчеркнула мирный характер усопшего и его доброту.

Последней поднялась на кафедру девяностотрехлетняя владелица автозаправки матушка Марко. Это была маленькая сморщенная старушка, сквозь редкие седые волосы которой явственно проступал розовый череп.

— Я не представляю никакой конфессии, — сказала она неожиданно сильным голосом. — Если угодно, можете считать, что я выступаю здесь от имени старости и приближающейся смерти. Мне кажется, я старше даже скал на нашем побережье. — Улыбнувшись, матушка Марко обнажила белые зубы, скорее всего искусственные. — И я горжусь этим. Я знала Чарли Дака лучше, чем кто-либо из здесь присутствующих. Это был умный и добрый малый, и он очень любил разгадывать загадки. Если что-нибудь ему не давалось, он упорно докапывался до сути. Как бывший полицейский, Чарли отлично разбирался в людях, и уж, во всяком случае, видел их недостатки.

На мой взгляд, это была наиболее точная характеристика мистера Дака.

Когда желающих выступить больше не осталось, Алоизиус Тарчер торжественно прошествовал к деревянной пирамиде, взял в руки урну с прахом и поднял ее высоко над головой.

— Помянем Чарли, — громко возгласил он. Присутствующие охотно вняли этому призыву и цепочкой двинулись за Алоизиусом к выходу.

— Ничего себе, — присвистнула Шерлок.

— Да, настоящий спектакль. — Сэвич поморщился. Я почувствовал, как на мою руку легла ладонь Лоры.