Роковая тайна сестер Бронте

— Будь по-вашему, — отозвалась Эмили Джейн не слишком охотно, — я поеду.

— Ну, вот и славно, — заключил достопочтенный Патрик Бронте. — Возблагодарим же Господа за ту превосходную возможность, какою Он милостиво одарил нашу семью! Да будет на все воля Божья!

…29 июля 1835 года Шарлотта и Эмили Бронте прибыли в Роу Хед. Какой бурный, необузданный поток всевозможных противоречивых чувств внезапно охватил юную Шарлотту при новой встрече с этой знакомой, но уже позабытой местностью и ее обитателями! И как разительно отличались теперешние ощущения девушки от тех, что испытала она в ту далекую пору, когда нога ее впервые ступила на территорию этих заповедных владений!

Стоял прелестный вечер. Знойное июльское солнце уже клонилось к закату, и его угасающие лучи беззаботно золотили окрестности, бросая светлые блики на мощные, широкие кроны лиственных деревьев, на острые, похожие на церковные шпили, макушки вековых елей и тисов, в изобилии растущих в Роу Хеде, на землю, покрытую дерном и затянутую первозданным бархатным мхом, на горделивые средневековые постройки. По-вечернему живительный, прохладный ветерок, неприхотливо шелестевший в мягкой листве деревьев, гнал с собой бесчисленные невидимые потоки чистого, прозрачного воздуха. Странное дело, но почему-то этот чудесный летний пейзаж Роу Хеда внезапно воскресил в памяти обеих сестер ослепительное внешнее великолепие пленительных долин Коуэн-Бриджа — таких, какими они были в ту злополучную пору, которая навсегда унесла с собой в вечность несчастных Марию и Элизабет…

Стараясь отогнать мучительно гнетущие мысли, навеянные невольным сравнением, Шарлотта и Эмили быстрее зашагали вдоль привольной, пышно цветущей рощицы по направлению к старинному двухэтажному зданию с изящными полукруглыми стрельчатыми окнами.

Маргарет Вулер оказала девушкам радушный прием. По случаю их прибытия в Роухедском пансионе было устроено всеобщее чаепитие, против которого обе сестры, отнюдь не привыкшие быть в центре внимания, яростно протестовали, но решительная, непоколебимая мисс Вулер, разумеется, не желала ничего слушать. Все наставницы и воспитанницы собрались в небольшой гостиной, облицованной сосновым деревом, и принялись вкушать свою бесхитростную трапезу, состоявшую из чая с румяными сэндвичами.

После чая в неофициальной дружеской обстановке были оговорены условия соглашения между мисс Вулер и сестрами Бронте во всех надлежащих деталях. Обеим девушкам полагалось приступить к своим обязанностям со следующего дня.

Теперь Шарлотте Бронте предстояла довольно сложная задача — серьезная и ответственная, требующая порядочной выдержки и немалых душевных усилий. Старшей дочери пастора надлежало ступить на новое, дотоле совершенно не изведанное ею поприще — поприще педагога.

Поначалу девушке нравилась ее незатейливая работа. Ей представилась превосходная возможность попробовать себя в новом деле, впервые испытать свои потенциальные силы. Кроме того, Шарлотта вскоре ощутила и поняла, что, наставляя юных пансионерок, в числе которых теперь была и ее сестра Эмили Джейн, сама она, старшая «мисс Бронте», как называли Шарлотту ее нынешние подопечные, постепенно развивает и совершенствует собственные способности, приобретает и накапливает новый жизненный опыт. Все это, несомненно, было по душе юной наставнице, проводившей время в разумном и полезном труде и выполнявшей свою работу с неизменной щепетильностью и усердием.

Иначе обстояло дело с Эмили Джейн. Девушку, привыкшую к привольным просторам Гаворта, почти не знавшую иного общества, кроме общества обитателей пастората, девушку, всегда чуждающуюся посторонних людей, не допускающую в свой особый пленительный мир образов и идей никого, кроме близких, необычайно тяготило ее вынужденное пребывание в Роу Хеде. Состояние страшнейшей меланхолии стремительно овладело всем ее существом.

— Что с тобой, душа моя? — спросила как-то Шарлотта сестру, улучив несколько минут, когда они могли спокойно, не опасаясь нежелательного вмешательства посторонних, побеседовать наедине.

Эмили молчала. Однако участие сестры, по-видимому, не оставило ее равнодушной: лицо ее тотчас помрачнело и сделалось еще более угрюмым, чем обычно.

— Ты случайно не заболела, милая сестрица? — снова спросила Шарлотта. — Скажи честно: тебе нездоровится?

— Нет, — глухо произнесла Эмили Джейн. — Я вполне здорова.

— Тогда что же с тобой происходит?

— Все в порядке, не беспокойся, — ответила Эмили, силясь улыбнуться.

Наступило тягостное безмолвие, в продолжение которого Шарлотта сочувственно глядела на Эмили Джейн, и в мягком, отзывчивом сердце ее стремительно нарастала смутная тревога за сестру.