Роковая тайна сестер Бронте. Часть 3

Однажды, посетив величественные развалины аббатства Болтон в компании своей верной подруги Эллен Нассей и ее семьи, а также – своего брата Патрика Брэнуэлла, Шарлотта пришла в такой восторг от этой незабываемой экскурсии, что, вскоре по возвращении домой, раздобыла книгу, в которой была напечатана гравюра Эдварда Финдена под названием «Аббатство Болтон» и сделала с нее карандашную зарисовку. Этот эскиз вместе с другой похожей по тематике картиной под названием «Аббатство Кирксталл» пасторская дочь в 1834 году отправила на рассмотрение в Королевское Северное общество, чтобы в дальнейшем представить эти эскизы на выставку изобразительных искусств в Лидсе. Работы понравились членам жюри, но были отклонены ими из-за того, что не являлись оригинальными плодами воображения, а были всего лишь карандашными копиями гравюр.

Теперь же мисс Бронте вспомнила об этом эпизоде из своей далекой юности отнюдь не случайно: ведь та самая гравюра Эдварда Финдена, изображающая величественные развалины аббатства Болтон, сама была создана по рисунку Джозефа Мэллорда Уильяма Тернера, акварельные работы которого ее так пленили теперь.

Теплой и сердечной оказалась встреча Шарлотты с весьма почитаемой ею писательницей Гарриет Мартино, чьи произведения – роман «Дирбрук» и социально-политические повести «Хижины», «Банкир Беркли» и «Сеятели и жнецы», воспроизводившие быт бедняков во всей своей жестокой правдивости, – в свое время оставили в памяти пасторской дочери неизгладимый след.

В середине декабря Шарлотта Бронте, преисполненная свежих интереснейших впечатлений, вернулась в родимый Гаворт. На пороге ее встретила горничная Марта, милое, добродушное лицо которой, к немалому удивлению Шарлотты, отражало сильное волнение.

– Вот новости я услыхала! – возбужденно произнесла Марта после первых теплых приветствий.

– В чем дело, Марта? – спросила Шарлотта, необычайно смущенная озорным блеском, внезапно заигравшим в глазах у горничной.

– Сделайте одолжение, сударыня, – живо ответила Марта. – Вы написали две книги – две самые великие книги на свете! Мой отец слышал об этом в Галифаксе, а наши добрые соседи – мистер Д. Т. и мистер Г., и мистер М. – в Бредфорде – и они собирают на днях митинг в Институте Механиков, чтобы решить, как теперь им получить их.

– Молчите, Марта и ступайте вон! – кипя от негодования, воскликнула Шарлотта, у которой выступил холодный пот при мысли, что какие-то там мистер Д… Т…, мистер Г…, мистер М… и еще сотни всяких мистеров и миссис из захолустных провинций Англии будут читать «Джейн Эйр» и «Шерли» – эти сокровенные детища ее души.

…Итак, тайна авторства Шарлотты Бронте раскрылась: теперь уже не только жители столицы, но и провинциальные жители и, в первую очередь, обитатели достославного Гаворта и его окрестностей знали, чье подлинное имя долгие годы скрывалось за псевдонимом «Каррер Белл».

В гавортскую церковь стало стекаться большое количество прихожан, желавших увидеть знаменитого автора «Джейн Эйр». Когда же в упомянутом Мартой Институте Механиков появилось несколько экземпляров «Шерли», то все участники митинга разом пожелали получить эту книгу. Они вытягивали жребий порознь на каждый том (ибо первое издание «Шерли» выпускалось в качестве двухтомника), и те счастливцы, кому выпадала благословенная возможность получить том книги, согласно установленному порядку, не имели права держать его долее двух дней и за каждый лишний день должны были платить по шиллингу штрафа.

Шарлотте пришлось даже на три дня выехать в поместье Готорп-Холл, располагавшееся неподалеку от Галифакса, чтобы удовлетворить праздное любопытство неких господ Кей-Шаттлуорт, пожелавших во что бы то ни стало свести личное знакомство с самим Каррером Беллом.

Как непредсказуемы и жестоки порою бывают насмешки Судьбы! Шарлотта всегда мечтала стать публикуемым автором, делала все для того, чтобы добиться этой цели – и вот теперь она наконец достигла всего, чего хотела. Теперь она известная писательница и успешная, самодостаточная женщина. Но отчего именно сейчас столь отчаянно щемит сердце? Почему в то время, как восторженные читатели столь отчаянно ищут встречи с нею, ей нестерпимо хочется закрыться от всего мира и выплакать всю свою накопившуюся горечь и печаль? Разве к такой славе она стремилась? Разве такого удела для себя желала? Сейчас, как никогда прежде, ощущала она всю тщету и суетность своих жизненных устремлений. Она с превеликой радостью отдала бы все – славу, признанье, деньги – за то, чтобы ее любимые сестры и брат снова были рядом – живыми, здоровыми и полными сил. Никакие слава и богатство не стоят мудрого, понимающего взгляда Эмили и нежной улыбки Энн!