Роковая женщина

— Я о прощании с Рексом Кредитоном. Что толку притворяться? У вас с ним особые отношения.

— Кто притворяется?

— Если ты любишь его, а он тебя, что мешает вам пожениться?

— Ты таким тоном задаешь вопрос, будто заранее знаешь ответ.

— Знаю, — ответила я. — Ничто. То есть, если ему хватит духу пойти наперекор матери.

— Дорогая Анна, — перебила она, — верю, ты очень любишь свою недостойную подругу. Но не беспокойся за нее. Она справится, как всегда справлялась. Все у нее будет в порядке. Разве я не сказала, что никогда не опаздываю на корабль?

В ее голосе звучала уверенность. «Должно быть, о чем-то договорились», — подумала я.

Похоже, все мы стали опрометчивей себя вести. Я редко видела Шантель. Ввиду предстоящей в скором времени разлуки, Моник, вдруг сделавшаяся ее наперсницей, вздумала дать ей как можно больше возможностей уединяться с Рексом. Видимо, у нее был свой интерес потворствовать этому роману. Чаще Шантель и Рекса видели в обществе Гленнингов, с которыми у них завязалась дружба. Либо те служили для них благовидным прикрытием для уединения. Во всяком случае они постоянно проводили время вчетвером.

Накануне прибытия в Сидней я встретила на опустевшей палубе Редверса. Был теплый безветренный вечер: не стихавший весь день свежий бриз с наступлением сумерек сменился штилем. Я желала встретиться с ним наедине и боялась этой встречи.

— Анна, — заговорил он, приблизившись. Подняв взгляд от темной воды, в которую смотрела, я увидела его. — Плывем на одном судне, а я почти вас не вижу.

— Скоро совсем не будете видеть: близится конец путешествия.

— Ну и как, довольны?

— Ничего подобного не было в моей жизни. Никогда не забуду.

— И я.

— У вас было столько рейсов.

— Но только во время одного на борту были вы.

— Куда вы поплывете, после того как оставите нас на Коралле?

— Пару месяцев будем перевозить грузы в местных водах, а после, перед возвращением домой, еще раз зайдем на остров.

— Значит, мы еще встретимся.

— Да. Обычно мы стоим на острове несколько суток. Я вот о чем подумал…

— Да?

— Интересно, как вам покажется остров?

— Даже не знаю, чего и ждать. Не сомневаюсь, что остров, который существует в моем воображении, совсем не похож на реальный.

— Он наполовину дикий, наполовину освоенный. Видимо, отсюда его странность. Цивилизация там чувствует себя довольно-таки стесненно. Я много думал, как вы там останетесь?

— Как я там останусь?

— Моник должна остаться. Это необходимо для ее здоровья. И, разумеется, с матерью останется Эдвард. Но меня беспокоите вы и, само собой, сестра Ломан. Мне кажется, когда я вернусь, вы запроситесь домой.

— На судне найдутся для нас каюты?

— Позабочусь, чтобы нашлись.

— Это утешает, и немало, — ответила я.

— Значит, не исключено еще одно совместное плавание? — Я вздрогнула. — Вам холодно?

— Разве может быть холодно в такой вечер?

— Раз так, то вы содрогнулись от недобрых предчувствий. Анна, чего вы опасаетесь?

— Не думаю, что то, что я чувствую, можно назвать страхом.

— Мне не следовало бы с вами так говорить. Но что толку притворяться тем, кем мы не являемся, отрицать очевидное?

— Вероятно, так все же лучше.

— Есть ли вообще смысл закрывать глаза на правду?

— Уверена, что есть — при определенных обстоятельствах.

— Лично я не склонен руководствоваться такой этикой. Анна, помните тот вечер в Доме Королевы?

— Отлично помню.

— В тот раз кое-что произошло. Этот дом… никогда его не забуду. Тиканье часов, тесно заставленная мебель — и мы за столом при свечах в подсвечниках…

— Смею заметить, очень ценных подсвечниках: китайское изделие прошлого века.

— И мы с вами… словно вдвоем во всем мире — и еще та девушка, что сновала туда-сюда, подавая на стол угощения. Все другое будто перестало существовать, лишилось всякого смысла. Вы это почувствовали? Уверен, что да. Иначе, мне не передалось бы это ощущение.

— Да, — призналась я, — и мне запомнился тот вечер.

— Все, что было прежде, как бы потеряло значение.

— Вы о своей женитьбе?

— Все потеряло значение. Только мы вдвоем да тикающие часы — все, что напоминало о времени. Глупо? В жизни не был счастливее, чем в тот вечер. Это окрыленное чувство, когда, кажется, имеешь все, чего хотел — взволнован и спокоен одновременно.

— А потом приключилась злосчастная история с «Роковой женщиной»?

— Еще большим несчастьем было то, что я был уже женат. О, да, буду с вами искренен. Я себя нисколько не оправдываю. Просто хочу, чтобы вы меня поняли. Когда я впервые увидел остров, он словно околдовал меня — как теперь отталкивает. Возможно, вы меня поймете, когда увидите сами. И Моник — она была частью острова. Меня принимала ее мать. Очень странное место, Анна. Я оставлю вас там с нелегким сердцем.

— Со мной будет Шантель.

— Это меня утешает. Одну бы я вас там не оставил.

— Так страшно?

— Вам там будет не по себе: все такое чужое, непонятное.

— И вы без колебаний оставляете Эдварда?

— Эдвард — другое дело. С ним ничего не станется. В конце концов, он часть их.

— Расскажите мне о них.