Роковая женщина

– Шерлок Холмс на поминальном завтраке решает загадку! Какой счастливый день для «Уорлд»! – Репортерша начала стягивать тугие розовые перчатки, вещая, как приглашенный оратор: – Вы сознаете, что Шерлок Холмс впервые будет раскрывать преступление на публике, в присутствии представителя прессы? Я уже не говорю об инспекторе из полиции Нью-Йорка. Это будет даже большей сенсацией, чем смерть Вашингтона Ирвинга Бишопа в клубе «Лэмз» в минувшем мае.

– Какая жалость, – заметила Ирен, – что недавние жертвы не страдали каталепсией и их нельзя воскресить. Надеюсь, Пинк, – добавила она, – что полицейский инспектор не станет вмешиваться, пока не возникнет необходимость в его услугах. Если они вообще понадобятся.

– Конечно, понадобятся! Мистер Холмс обещал разоблачить убийцу Софи и Саламандры, а весьма возможно, и Абиссинии. И кто знает, кого еще?

Было ясно, что Пинк понятия не имеет об ужасном самоубийстве, свидетелями которого мы были прошлой ночью. А ведь оно-то было настоящей сенсацией и завершением дела об убийствах.

– Мистер Холмс должен сидеть во главе стола, – решила Пинк. Она встала за центральным стулом, обхватив спинку обеими руками. Можно подумать, тот господин уже занял свое место.

Я должна признать, что выглядела дерзкая девчонка как картинка: шифон в кремовую и синюю клетку и очень элегантный жакетик цвета слоновой кости, украшенный синим галуном, как офицерский мундир.

– Я устроюсь здесь. – Пинк указала на стул поблизости от великого человека.

– Может, напишешь карточки с именами гостей и разложишь их, чтобы все знали, кто где сидит? – с усмешкой предложила Ирен.

– В этом нет необходимости, – бодро возразила репортерша, не уловив иронии в тоне моей подруги. – Мистер Холмс – наш якорь. Как только он займет надлежащее место, чтобы взять все в свои руки, нам больше не о чем беспокоиться.

– За исключением того, что возможный убийца среди нас может взбеситься после внезапного разоблачения, – заметила примадонна.

– Да брось, даже убийца не станет устраивать сцену в «Дельмонико»!

– По-моему, ты переоцениваешь светский такт преступников. Но не беспокойся, Пинк. Я вооружена, и мистер Холмс наверняка тоже. И уж конечно, нью-йоркский инспектор всегда при оружии. Я полагаю, он будет изображать официанта, пока не придет время надеть наручники. Впрочем, «Дельмонико» рискует сегодня превратиться в тир.

– Это будет не менее волнующее зрелище, чем перестрелка на Диком Западе! – воскликнула глупая девица и с притворной заботой добавила: – Тебе лучше спрятаться под стол, Нелл, если начнется пальба.

– Думаю, нам всем лучше спрятаться под стол, – с достоинством ответила я. – Ты, быть может, и отчаянная корреспондентка, но удивительно несведуща в некоторых вопросах.

– Это мы еще посмотрим, кто в конечном счете окажется несведущим, – парировала Пинк.

В эту минуту в зал вошли люди из обслуживающего персонала, чтобы закончить сервировку стола. Нам пришлось отойти к стенам, обшитым панелями, и наблюдать, как расставляют реквизит на сцене, где состоится премьера нашей трагической мелодрамы. Пинк осталась возле стола и по-хозяйски распоряжалась официантами, вынуждая их переставлять блюда по каким-то ей одной ведомым причинам.

– Она становится невыносимой, – прошептала я Ирен. – И при этом даже понятия не имеет об ужасном преступлении, которое мы полностью раскрыли без ее помощи.

– Однако без ее помощи мы никогда не узнали бы так много о мадам Рестелл, – возразила подруга. – Пинк неутомима, и у нее врожденный нюх на преступления и стремление их раскрывать. Это прекрасные качества, Нелл.

– Возможно. Если бы у меня не было… личных мотивов в раскрытии дела, возможно, я была бы готова аплодировать.

– И если бы к делу не имел отношения Квентин, – добавила примадонна многозначительно.

Мне нечего было ответить на ее «шпильку» – только тихонько ее извлечь и надеяться, что не останется шрама. Я сомневалась, что сегодня Стенхоуп появится здесь, но также не была уверена, что он покинул Нью-Йорк. Какое же все-таки английское название: Нью-Йорк! Или Нью-Джерси, коли на то пошло. Но имена обманчивы. Судя по тому, что я видела на этих берегах, тут нет ничего английского, кроме былой славы и нескольких географических названий. Пусть здесь и «дивный новый мир», как когда-то сказал в своей пьесе Шекспир, я никогда не буду чувствовать себя на американских берегах как дома. Мне не терпелось вернуться в Старый Свет и даже, как ни странно, в Париж.

В зал вошли другие официанты. Они несли не вазы с фруктами или бутылки с вином, а… очень элегантные мольберты.

Я с удивлением следила, как они расставляют стойки с рамами у стен вокруг всего зала.

– Новая вольность Пинк? – осведомилась я.

– Нет, для разнообразия это моя вольность, – с улыбкой ответила Ирен.

Официанты ушли, а затем быстро вернулись с плакатами, которые начали развешивать на мольбертах.