Роковая женщина

Капитан Соболев шёл по улице, прокручивая в голове полученную информацию. Первым делом он зашёл к Ваське Задворьеву, который вёл дело о гибели третьего мужа Анны. Васька удивился возбуждённому делу:

— Влад, ты чего — думаешь, жена мужей губит?

— Ну, смотри же, — не унимался капитан Соболев, — все три мужа прожили с ней в браке около трёх лет, прям вот тютелька в тютельку.

— Я не могу тебе сказать про всех трёх мужей, но по последнему проверил всё, что было возможно, — Задворьев чувствовал себя уверенным в своей правоте. — Тормоза в машине Алексей Тимошина не были повреждены, они были уже просто изношены временем. Это же подтверждает механик, который должен был ту самую машину ремонтировать. И то, что покойный, будучи тогда ещё совершенно живым, поехал в гололёд на машине с неисправными тормозами — ты считаешь виноватой его жену?

Влад вздохнул:

— Да вот вроде всё гладко получается, но три года на жизнь каждого мужа, всё-таки подозрительно.

— Ну, подозревай, коль работы у тебя больше нет, — сочувственно кивнул головой Василий. — А я пошёл реальными делами заниматься, а не фантазировать на пустом месте.

— Вась, а ещё что про жену покойного можешь вспомнить? Ну, хоть чего-нибудь? — жалостливо обратился к своему коллеге капитан Соболев.

— К психологу она ходит, можешь проверить, в материалах дела об этом упоминается. Я не стал выяснять, что там и к чему, так как Анна, так вроде женщину зовут, не являлась подозреваемой по делу.

— Спасибо, — поблагодарил Владислав Алексеевич и побежал в свой кабинет, перечитывать последнее дело.

Василий Задворьев был дотошным опером, в его документах всегда царил порядок. Вот и сейчас в деле очень быстро отыскался документ, в котором упоминалось о том, что Анна Тимошина является клиенткой частного практикующего психолога Гавриловой Елизаветы Аркадьевны. Тут же в документе и номер телефона был, и адрес.

«— Ехать или сначала позвонить?» — размышлял Влад. В итоге решил сразу приехать, предварительно заскочив к шефу и получив нужное разрешение на получение информации о клиенте. Психологи всегда начинали с песни о врачебной тайне, и только нужная бумажка могла развязать им язык. Конечно, можно ещё пытать начать — но это не законно и есть более действенные и гуманные способы.

Елизавета Аркадьевна оказалась очень милой женщиной, лет сорока. В строгих очках и с серьёзным выражением лица, она напомнила Владу его преподавательницу по гражданскому праву в Высшей Школе Милиции, где он учился. Такая же строгая и аккуратная причёска, с забранными назад волосами, минимальный макияж и тонкая полоска губ. Когда он показал женщине документ, позволяющий вести расспросы о конкретном клиенте, губы превратились в тонкую ниточку, будто и не было их вовсе.

— Что вы хотите узнать о Анне Тимошиной? — устало поинтересовалась Елизавета Аркадьевна.

— Причину, по которой ей понадобились ваши услуги?

— Я специализируюсь, в основном на проблемах синдрома отличниц. Это означает, что все женщины, которые ко мне ходят, в школе учились на одни пятёрки, и в большинстве своём в ВУЗах тоже они учились не хуже, и закончили высшее заведение, зачастую, с красным дипломом, — серьёзным тоном поведала психолог.

— И что в этом плохого? Какие у них могут быть проблемы? — искренне недоумевал Влад.

— Вот не скажите, Владислав Алексеевич, — Елизавета Аркадьевна мимолётно допустила улыбку на своём строгом лице. — Отличницы — это одна из проблемных групп людей, во взрослой жизни. За время своей учёбы они привыкают всё делать как надо, как правильно. Их всегда хвалят, и любят их, скорее всего потому, что они такие хорошие, а не просто за то, что они есть. Зачастую родители таких девочек, с очень завышенными требованиями к своим детям. В детстве они боятся совершить ошибку, и наказания которое за этим последует. Вы знаете, сколько отличников учатся из-под палки, они третируемы дома, и если получают четвёрку, то для них это горе, но не потому, что им очень нужна именно пятёрка — а потому, что дома им за четвёрку знатно влетит. Ребёнок, прибывающий, всю сознательную жизнь в этом состоянии вырастает зачастую в неврастеника.

— Анна — неврастеник?

— Нет, Анюта пока ещё не перешагнула черту в этом направлении. Мы с ней учимся относиться к жизни проще. Разрешить себе допускать ошибки — это правильно, и совершенно не смертельно. Аня очень требовательна к себе. И тут есть один огромный подводный камень, с которым сталкиваются очень многие отличницы — они всегда стараются всё делать правильно, не допуская в свои поступки жизни, эксперимента, спонтанности. Они искренне не понимают, что для кого-то общепринятое понятие правильности — не является правильным. Что всё в жизни относительно.

— И что в этом плохого, если человек поступает правильно? — перефразировал свой вопрос Влад.