Роковое чувство (СИ)

Катце медленно поднял глаза и пристально посмотрел на Рауля. Он невольно сглотнул, заметив, что его собственное дыхание сбилось. Монгрелу нужно было время, чтобы решиться на первый шаг — это оказалось невероятно трудно, но возможно Катце уже было — все равно, может он и правда больше не боялся смерти, а может — хотел ее. Так или иначе, он подчинился приказу и сел на постель, по-прежнему пряча взгляд. Смотреть на Рауля было все равно, что пялиться на солнце не имея возможности отвернуться — больно.

— Нет, — казалось, что язык онемел и плохо слушается. Голос дрогнул: — Все более чем ясно.

Ответ монгрела, конечно, можно было бы предугадать, но всё же блонди в тайне надеялся на «сотрудничество», а не на «продолжение холодной войны».

— Да? — невозмутимо спросил он. — И что же конкретно — тебе ясно? Потрудись объясниться… — ни голос, ни выражение лица не изменились, но вот все терпение Эма быстро куда-то улетучилось. «Что ж, уроков жизни он явно не понимает… Это уже даже не интересно, это раздражает».

Рауль расслабленно сидел в кресле, не меняя позы, кончиками пальцев едва слышно постукивая по ручке и искоса следя за монгрелом. «Я хочу знать его мысли — вдруг понял он отчётливо, — мне это необходимо».

— Чего ты от меня хочешь? — Катце странно усмехнулся и, собравшись духом, поднял голову. Минуту назад дилер был уверен, что его воли хватит хотя бы на первые десять минут разговора, но его уже начинало внутренне трясти. — Да, я сделал глупость, — прошептал он. — Я был не прав. Твоя личная жизнь, не мое дело и меня не касается. Ты должно быть счастлив со Стоуном… Что ж, я рад за тебя. Правда. Кто-то ведь из нас двоих должен быть счастлив, правильно? В конце концов, мы оба свободны в выборе партнеров, просто я не сразу понял свою удачу. Мне ведь больше не надо дергаться от каждых случайных шагов в коридоре, Рауль, и с надеждой ждать, что в двери войдешь ты. Мне не надо часами пялится в монитор, где выведенная на рабочий стол панель N2 с надписью Второй Консул Амои хронически помечена серым. Мне не надо принимать душ два раза в день, думая, а вдруг ты придешь, и меньше курить, и стоять в лифте Эоса выбирая между девяносто девятым этажом и нужным для дела. Мне давно следовало понять, что для тебя Катце нет, и никогда не было. Есть «бывший фурнитур Ясона Минка», или «тот монгрел — какой-то дилер Черного рынка». Стоун действительно лучше меня и незачем отрицать очевидное: он красив, полноценен, элита, он наверняка понимает тебя. В отличие от него я не способен на это. Я не понимаю даже смысла слов, а причины твоих поступков для меня безнадежно темны. Со Стоуном должно быть все иначе — вы равны и думаю: тебе никогда не придется ему ломать руки, ссылать, или ставить на место. С ним ты нашел то, что искал. Я же не достоин такого совершенства, как ты, Рауль, и это не ирония. Я, правда, так считаю, — Катце не знал, зачем он говорит все это — просто все его тайные мысли вдруг сами вырвались наружу, словно задержись они на секунду и монгрел бы просто умер. — Дилер выдавил из себя спокойную улыбку — только получилось слишком горько — чересчур: — Ты это хотел услышать? Доволен?

Катце не смог сказать, что все его поступки объясняются одним единственным словом — «любовь». Слышать насмешки Рауля не хотелось, монгрел и без того сказал лишнего.

Блонди удивить нелегко — практически невозможно, если уж быть до конца откровенным — но этому монгрелу удалось. Но не тем, что Катце признался в своих чувствах, хотя о ревности и так всё было понятно, Раулю просто было дико осознавать то, что этот эксперимент до сих пор действовал, приносил плоды. Эм с недавнего времени не стремился больше изучать мышление монгрелов-кастратов, но, видимо, интерес к ним, а точнее к Катце уже въелся в кору головного мозга и блонди продолжал эксперимент подсознательно, манипулируя чувствами и эмоциями для более близкой привязанности. Всё. Ближе некуда.

Рауль медленно нажал двумя пальцами на переносицу, пытаясь спокойно посмотреть на ситуацию, ничего при этом не упустив. Катце говорил много — не всё по делу, конечно — но возможно это один из способов выражения чувств. Кто знает? Признание одновременно доставляло раздражение и странное чувство самодовольства, к которому примешивалось ещё более странное чувство, название которого пока оставалось загадкой.

Эм вряд ли мог сказать, сколько времени прошло с тех пор, когда умолк монгрел — мысли были важнее. Нужна ли ему эта…любовь? Зачем она ему? Что это даст? На эти вопросы ответов не было, результат он получил, а вот что с ним делать не решил — высшая степень непредусмотрительности! И как это могло случиться с ним — Вторым Консулом Амои?!

Рауль нахмурился. «Так нельзя, пока это всё не зашло слишком далеко, хотя уже и так — слишком далеко».

— Ты придаёшь чувствам слишком большое значение, — произнёс он холодно, — это верный путь к гибели.

— Да? — вырвалось у монгрела само собой — насмешливо и отчаянно, и все равно голос сел и стал тихим: — Но, ты же ЭТОГО хотел. Не так ли? Ты и сейчас хочешь ЭТОГО.