Роковое наследство

Там, у реки, Бруну и задал ей вопрос, на который не мог найти ответа:

— Почему ты все время пытаешься уйти отсюда?

Луана промолчала, не смея открыть правду. На тот же вопрос, заданный сегодня Донаной она ответила: «Я хочу убежать от любви, потому что боюсь ее». Но ответить так же откровенно Бруну она не могла.

— Ну почему ты молчишь? — вновь заговорил он. — Тебя здесь кто-нибудь обижает?

— Нет.

— А в чем же причина? Может, ты по кому-нибудь скучаешь?

— У меня никого нет! — чуть ли не с обидой ответила Луана.

И Бруну наконец решился вымолвить то, к чему готовился весь день:

— Теперь, если захочешь, — будет!

Луана, испугавшись, попросила:

— Можно мне уйти в дом?

— Ну что я должен сделать, чтобы ты мне поверила? Ты же чувствуешь, что нужна мне!

Бруну подступил к девушке совсем близко — глаза в глаза, и она, преодолевая страх, и радость, и волнение, робко вымолвила:

— Я верю вам.

Для Бруну это прозвучало как признание в любви. Он положил обе руки ей на плечи и резко притянул к себя:

— Тогда поцелуй меня!

— Зачем? Не надо… — растерянно пробормотала она, пытаясь высвободиться из его объятий.

— А затем, что, если ты уйдешь, этот поцелуй останется мне на память, — серьезно ответил Бруну, давая понять, что не станет удерживать Луану против ее воли.

Она благодарно кивнула и робко, неумело приблизила губы к его губам. Бруну больше не мог сдерживаться и поцеловал ее нежно и страстно, как до той поры не целовал еще никого в жизни.

Затем он, словно спохватившись, отстранил от себя Луану и сказал:

— Извини.

— За что? — изумилась она.

— За этот поцелуй, и вообще за все…

Она смотрела растеряно, на понимая произошедшей с ним перемены.

А он и сам в тот момент не понимал себя. Чувствовал только, что не может, не имеет права воспользоваться доверчивостью этой девушки, беззащитной в своей чистоте.

— Пойдем домой, уже поздно, — вымолвил он глухо.

Ночью, когда Бруну без сна лежал в темноте, дверь его спальни осторожно отворилась и он не столько увидел, сколько почувствовал рядом с собой Луану.

— Я хочу уснуть в твоих объятиях, — промолвила она с такой решительностью, что у Бруну не хватило сил отказать ей в этой просьбе.

Утром Донана прямо спросила у Луаны, где та спала.

— У себя в комнате, — не глядя ей в глаза, ответила Луана.

— Неправда. Я заходила туда часом раньше.

Луана, не привыкшая к вранью, предпочла сознаться:

— Я спала с хозяином. Но между нами ничего не было! Он только приласкал меня, и я уснула в его объятиях.

Донана посмотрела на нее с укоризной:

— А ты, конечно, хотела большего?

— Да, — не стала скрывать Луана. — Я решила: пусть Бруну станет первым мужчиной в моей жизни. Только не говори, пожалуйста, никому о том, что было сегодня ночью.

Донана сокрушено покачала головой:

— Ох, какое же ты еще дитя! Да если бы я кому и рассказала, ты думаешь, мне бы поверили? Никто не смог бы поверить, что такой жеребец, как наш хозяин, упустил свой шанс!

— Но ты же не сомневаешься, что я говорю правду?

— Таких, как я, немного, — ответила Донана.

Весь день Бруну провел в делах, явно избегая Луаны. Это ее обидело, и она решила, что больше никогда не войдет к нему в спальню и вообще не будет искать его внимания и ласки.

А чтобы снять возникшую неловкость, сказала Бруну после ужина:

— Простите меня. Я сделала большую глупость прошлой ночью.

Он словно обрадовался тому, что она первой начала этот нелегкий разговор, и подхватил его горячо, взволновано:

— Нет, это ты меня прости! Потому что это я сделал глупость, когда впустил тебя! Больше не приходи ко мне, ради Бога…

Он умолк, но Луана и без слов поняла то, чего он не захотел произнести в слух: «Не приходи, потому что в другой раз я не смогу совладеть со своими чувствами».

Обида и беспокойство, мучившие Луану в течение дня, разом отступили. Душа ее вновь ликовала! И, ничего не ответив Бруну, Луана сразу же решила, что не станет выполнять его просьбу, а поступит прямо наоборот.

Ночью она опять пришла в спальню Бруну и сказала:

— Тебе не надо сдерживаться, потому что я сама выбрала тебя.

— Нет, это безумие! Уходи… — простонал он, из последних сил пытаясь предотвратить неизбежное.

— То, что ты называешь безумием, для меня — любовь! — не отступала Луана. — Ведь ты же меня любишь? Ну, скажи!

— Да, я тебя люблю…

Утром, едва взглянув на Луану, Донана все поняла, но спросила так, на всякий случай:

— Опять только спала?

— Нет, на сей раз все было по-другому, — ответила Луана.

— И что теперь будет? Как ты представляешь свою дальнейшую жизнь?

— Не знаю, — развела руками Луана. — Могу только сказать, что сейчас я счастлива.

В отличие от Луаны, Бруну не смог сказать о себе то же самое, поскольку на нем теперь лежала ответственность еще и за эту девушку. Он понимал, что должен отважится на решительный шаг и в корне изменить свою жизнь. Но для этого надо сначала съездить в Сан-Паулу и встретиться с Кловисом. А затем уже, в зависимости от того, какие сведения собрал детектив о Лейе, решать, что делать с Луаной.