Роковое наследство

– Он уловил сходство между этим юношей и вами? – осведомилась гостья.

– Да, и Ирен тоже, – кивнул юноша. – Впрочем, я и сам сразу увидел его.

Венера вернулась на кушетку и о картине больше не говорила.

Устроившись на подушках, таинственная дама произнесла:

– Вы остановились на том, что ваше судно разбилось у берегов Корсики.

– Совершенно верно, – подхватил Ренье, кисть которого уже скользила по полотну. – Я умудрился попасть на единственный, насколько мне известно, пакетбот, который угораздило затонуть между Марселем и Чивита-Веккией. Боже мой, ну и погода же была в тот день! Бури, бушующие в трагедиях Кребийона-старшего, по сравнению с этим штормом – просто детские игрушки! Пока свет солнца пробивался из-за туч, я наслаждался зрелищем разгневанной стихии, но уже в пять часов все погрузилось во мрак. Последнее, что я видел, было черное облако, мне сказали, что там мыс Порто-Поло, это юго-западное побережье Корсики.

Мы мчались по волнам, будто нас волок сам дьявол. По левому борту что-то хрустнуло, и колесо парохода остановилось. Капитан крепко выругался и велел поднять парус. Не тут-то было! В мгновение ока ураган с треском разорвал парус в клочья.

Пассажиры были в панике. Качало так, что все лежали плашмя, держась за что попало.

Слева я заметил огоньки, вселившие в меня хоть каплю надежды. Но капитан крикнул:

– Нас несет прямо на мыс Кампо-Море.

Видимо, он был прав, ибо минуты через три судно содрогнулось от чудовищного удара и тут же развалилось на куски.

Я уже счел себя мертвым, и последняя моя мысль была об Ирен. Я подумал: «Она будет горько плакать!»

На самом деле я лишь на короткое время потерял сознание и вскоре обнаружил, что иду по камням, а сзади на меня накатывают огромные волны.

Обессиленный и продрогший, я выбрался на берег и упал на гальку. Мне казалось, что с момента кораблекрушения прошло минут десять-двенадцать, не больше.

Возможно, я ошибался. Сейчас мне кажется, что вся та ночь была удивительно короткой.

При вспышке молнии я взглянул на часы, однако в них попала вода, и они остановились. Буря неистовствовала все пуще; я слышал лишь рев бушующего моря. Никаких других звуков до меня не доносилось.Я был совершенно один. Попутчики мои то ли выбрались на берег в каком-то другом месте, то ли все погибли. Я и сам был еле жив. Холод пронизывал до костей. Я понял, что должен встать и идти, чтобы хоть немного согреть одеревеневшее тело.

Стояла темная ночь, все небо было затянуто тучами. Ни звезд, ни луны... И все же я двигался не вслепую: яркие вспышки молний освещали окрестности.

Пять лет спустя я вернулся на это место, меня влекли сюда воспоминания о событиях той ночи. Я узнал скалы, очертания мыса, узкую полоску гальки вдоль берега, но так и не смог определить, в какую же сторону я побрел по бескрайним полям морены и кукурузы.

Я полагаю, что тронулся в путь в начале седьмого. Я шел вглубь острова в поисках пристанища.

Мне не удалось найти ни дороги, ни тропы. Я пробирался через пашни, разделенные кое-где полосками невозделанной земли, на которой росли редкие оливковые деревья – маленькие и чахлые.

Временами я различал купы каштанов, и в сердце моем вспыхивала надежда. Я думал, что обнаружу под ними человеческое жилье. Однако судьба той ночью, по-видимому, отвернулась от меня. Я шел целый час – так быстро, как позволяли мне иссякающие силы – и не видел ничего, кроме полей и перелесков, таких низких, словно я бродил в Версале или Марли.

Ветер между тем свирепствовал, не утихая, леденя мое измученное тело под намокшей в соленой воде одеждой.

Неожиданно я споткнулся и только тут понял, что нахожусь на разбитой проселочной дороге. Впереди, шагах в пятидесяти от меня, светился в ночи огонек.

Наконец-то! Ведь я уже едва держался на ногах. Пошатываясь, я добрался до высокого строения. Не знаю, что это было, ферма, замок или монастырь...

– Как вы думаете, на каком расстоянии от моря вы находились? – спросила Венера, слушавшая рассказ со все возрастающим вниманием.

– Я полагаю, что прошел около двух лье, – ответил Ренье, – но не уверен, что удалялся от берега по прямой.

– Стало быть, вы не представляете, Где тогда очутились? – осведомилась гостья.

– Нет, – покачал головой молодой человек. – Могу только сказать, что это было в Окрестностях Кьявы приблизительно в часе с небольшим езды от Сартена.

Художник замолчал, погрузившись в воспоминания.

– Когда я подошел к зданию вплотную, – возобновил свой рассказ Ренье, – огонек, который я видел раньше, исчез.

Молния осветила участок полуразрушенной ограды, и мне показалось, что я разглядел в проломе руины часовни с готическими окнами без стекол; эти окна зияли черными дырами на фоне стен, серебрившихся при вспышках грозовых разрядов.

Ограда упиралась в дом, новый или же недавно отремонтированный.

Я постучал в дверь, но никто не ответил.

Я нащупал задвижку, она поддалась, и я вошел.

– Это ты, маршеф? – спросил голос со второго этажа. При слове «маршеф» Венера вздрогнула.

Ренье не обратил на это внимания и продолжал: