Роковое влечение

После прилива рыбачить гораздо легче, чем до него. Антонио закинул импровизированную леску из остатков сети и подтащил на себя, заманивая. Леску намотал на выброшенную волной пластиковую банку. Приманкой служили щупальца маленького осьминога, которые через три часа начали жутко вонять, но зато работали исправно. А вот воблеры, мухи и тараканы оказались бесполезны, их пришлось выкинуть. Вообще в пищу можно употреблять множество морских гадов. Различных морских огурцов, двустворчатых моллюсков и морских ежей. На вид, конечно, противно, однако местные едят их с удовольствием. Ульяна пока справиться с собой не смогла: скривилась, заверещала и сжала нос, бросив унылый взгляд на склизкие вкусняшки. Чем вызвала у Антонио неконтролируемый приступ смеха. Он почти согнулся пополам от ее забавного вида.

Но успокоился и поджарил рыбу прямо на углях, к счастью, бутылка осталась в землянке, и ему удалось развести огонь. Солнце светило ярко и горячо, нагрев стекло довольно быстро.

Ульяна, несмотря на болезненные раны, улыбалась. Он часто разглядывал ее. Ему нравились плечи, руки, грудь, но больше всего ее взгляд — в нём не было фальши. Его умиляли её инфантильность и полная неприспособленность к такой вот дикой жизни, но в тоже время цепляла интеллигентность, полное отсутствие вульгарности и совершенное бескорыстие. Он больше не думал о том, что Ульяна заботилась о нем ради выгоды.

Цвета вдруг стали ярче, и он поймал себя на мысли, что ему нравились её гранатово-красные губы, роскошные бёдра и насыщенная белизна выгоревших на солнце волос. Как-то особенно сильно привлекали её смех и румянец, умные миндалевидные глаза и необузданность в постели. С какой еще женщиной ему бывало так комфортно?

— В детстве мне очень нравилось мыть посуду, — взяла она кончиками пальцев кусочек рыбы, стараясь не занести микробы в раны на руках. — Я требовала, чтобы мне к раковине на кухне придвигали табуретку, включали воду, — она смеялась, и давилась, потому что болтала с набитым ртом, — помогали взобраться на табуретку, и тогда счастью моему не было предела. Только посуда почему-то всегда быстро заканчивалась.

Их глаза встретились и Антонио улыбнулся.

— Не меньше мытья посуды мне нравилась лепка пельменей, — она задумалась. — Равиоли, короче не знаю, как у вас это называется. Не только из-за процесса. И, может, даже больше потому что можно было втихаря таскать сырое тесто и сырой пельменный фарш. Ммммм. Ням-ням-ням.

Антонио скривился, будто от кислого вина, и рассмеялся в ответ, подложив на ее раковину еще кусочек рыбного мяса.

- А я был маленьким хулиганом, — ответил он. — Однажды дед попросил принести воды, ему нужно было запить таблетку. Радостно раздобыв старику воды, прискакал к нему, лежащему во дворе, под миндальным деревом, и со словами: «На, дедуля, водичку!», отпустил ковшик, не дождавшись, пока он его возьмёт… Дед был мне очень признателен за доброе дело.

И снова смех. Они обменивались шутками, но при этом то и дело разглядывали друг друга. Антонио подметил, как много они смеялись, разговаривали и интересно проводили каждую минуту, не замечая границ времени. Ему нравилось, его это цепляло.

— А меня веселило снимать на даче яблоки со старых высоких яблонь, — лепетала Ульяна. — Точнее, силёнок и росту тогда не хватало, поэтому я скакала, как ненормальная вокруг мамы и активно помогала своими восторженными воплями, в глубине души надеясь, что когда-нибудь всё-таки дорасту до того, чтобы срывать яблоки самостоятельно.

— Ну и как выросла? — подмигнул Антонио.

— Ха-ха нет, — покачала она головой, — все равно не могу снимать с дерева яблоки.

Всё же он соскучился по простому человеческому общению, ведь с его работой тяжело завести друзей или просто хороших знакомых.

Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, и каждый видел своё отражение в зрачках другого. Чем шире улыбалась Ульяна, тем сильнее ему хотелось прикоснуться к ней, обнять, почувствовать тепло её тела. Любить её долго и нежно. Но из-за ран на руках и ногах, он к ней не приставал и только сейчас понял, как сильно соскучился. Отложив свою рыбу, Антонио подошёл к ней. Сел рядом. Прижал к себе и держал бережно, как драгоценную хрупкую старинную вазу, а она прильнула к нему и склонила голову на плечо. Антонио лёгкими поцелуями коснулся её виска, вдыхая аромат волос. И вдруг он ощутил именно его — счастье.

Несмотря на необитаемый остров, страшные волны, голод, холод и несущий опасность животный мир — это было именно оно.

Так они и сидели, провожая последние лучи солнца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26