Роковое возмездие

Шумно выдохнув, я аккуратно поднимаюсь с кресла и подхожу к окну. Тело еще неприятно ноет, и кожа саднит в местах порезов. Да, теперь шрамов на коже стало больше, и белые крылья моей наивности окончательно выдраны с корнем.

Бездушный монстр мертв, но он успел оживить мои кошмары и вновь причинить мне боль. Проклятье, Пелагетти рисовал ножом по моей коже, как по белоснежному холсту! Этот ублюдок явно заслужил свой конец. Он знал, как сделать больно, чтобы сломить дух, но на этот раз я была к этому готова. Так же, как и была готова всадить нож ему в мозг. Легкая тень улыбки касается моего лица. Я позволила себе освободиться, и теперь всегда готова к заведомо жестокой борьбе. К борьбе, но не проигрышу. Хватит их в моей жизни. Больше я не позволю никому причинить себе боль. Да и хуже вряд ли может быть.

В голове не укладывается все произошедшее, ведь я наблюдала, как человеку перерезают горло, а после и сама всадила в живого человека нож. Только вот даже сейчас не могу заставить себя испытать хоть толику жалости. А мысль о том, что Рафаэль вернулся за мной и не бросил, подобно горячему воску обволакивает и исцеляет мое израненное сердце так нужным мне теплом. Это помогает не вспоминать об ужасе, который мне вновь пришлось испытать. Я больше не одна. Больше не нужно в одиночку противостоять своим страхам. Мой дьявол готов делать это со мной.

– Джиа… – вырывает меня из мыслей сдавленное сипение, и я оборачиваюсь. Рафаэль пытается поднять голову, но тут же падает обратно на подушку. Мне еще не приходилось видеть его настолько уязвимым.

– Привет. Как ты? – шепчу с мягкой улыбкой, чувствуя, как болезненно растягиваются губы. Не хочу, чтобы он почувствовал, что его жалеют. Мне тоже этого не хотелось.

Рафаэль жмурится, будто пытаясь прояснить зрение, и спустя пару долгих секунд все же поворачивает голову в мою сторону. Сердце сжимается в груди, и мое неосознанное сочувствие не укрывается от его внимания, вызвав откровенное недовольство на лице мужа.

– Не смотри на меня как на побитого щенка, – хрипит он и тут же морщится от охватившей боли. – Ты… – шумно сглатывает, – как ты себя чувствуешь?

– Лучше, чем побитый щенок, – отшучиваюсь я, приближаясь к кровати. Но, заметив бесстрастное выражение его измученного лица, качаю головой и добавляю уже более серьезным тоном: – Я испугалась за тебя. – В ответ мне достается недовольное фырканье, явно означающее «со мной все в порядке». – Рафаэль, тебе знатно досталось, и в том, что ты сейчас слаб, нет ничего зазорного. Ты не супергерой. И мог умереть, – твердо заявляю я, будто передо мной капризный подросток.

Однако Рафаэль никак не реагирует, только медленно сканирует меня укоризненным взглядом, а после осматривает больничную палату. Меня радует, что он хотя бы в силах строить из себя независимого альфа-самца. Это хороший знак.

Тяжело вздохнув, мой дьявол раздраженно прикрывает глаза. Уго был прав: он не обрадовался такому исходу. Но с настолько серьезными ранениями Аллигатор бы не справился. Опять же, так сказал Уго, а я в данном случае предпочла промолчать.

– Какого хрена я здесь делаю? – цедит Рафаэль и запускает пальцы в растрепанную копну волос.

Он старается игнорировать дискомфорт в собственном теле, но вскоре устало опускает руки обратно на простынь. Я присаживаюсь на край койки и бережно дотрагиваюсь до его горячей груди, обмотанной бинтами, замирая ладонью на месте татуировки с моим именем. Мне хочется, чтобы он успокоился. А действие наркоза, видимо, еще удерживает его рассудок в своей власти.

– Это решение Уго, – начинаю я объяснять, встречаясь с пристальным взглядом мужа, дыхание которого замедляется и становится глубже. Пользуясь тем, как на него действует мое прикосновение, я провожу рукой ниже, останавливаясь на твердых кубиках пресса, что также перемотан бинтами. – Он сказал, что из-за глупых принципов не будет рисковать твоей жизнью.

– Прямо так и сказал? – иронично переспрашивает Рафаэль, насмешливо вскинув рассеченную бровь.

Конечно же, не так, но повторять отборный мат кудрявой истерички у меня нет никакого желания.

– Ну, практически, – мурлычу я, рисуя на его коже незамысловатые узоры. – Я донесла цензурную версию.

– Тогда можешь так же цензурно передать ему идти в задницу.

– Если только в твою, – язвительно произносит Уго, в дверном проеме стоящий с перебинтованным плечом. – Не переживай, я тоже позволил сестрам милосердия полапать себя. Одна даже оказалась настолько учтивой, что с удовольствием оседлала мой член.

О боже…

Рафаэль демонстративно закатывает глаза и отвечает другу поднятым вверх средним пальцем.

– Катись к черту, кудрявый, сейчас я не хочу видеть никого, кроме нее. – При последних словах на его лице появляется слабая улыбка.

– Я рада, что тебе лучше.

Отстраняюсь и, взяв с тумбы стакан с водой, подношу к пересохшим губам мужа. Он с трудом поднимает голову, и я помогаю ему смочить горло.