Роковое золото Колчака

– Электричества нет, сегодня готовила в печке. – Мария Семеновна поставила горящую свечу в узкую колбу. – Сейчас подогрею. А вы пока руки помойте.

Мужчины прошли к рукомойнику и стали мыть руки белым пахучим мылом. Старуха отворили печную дверцу, запалила лучину и подожгла в топке дрова. Кухня осветилась мягким печным огнем.

На столе уже стояли тарелки с соленьями, холодный пирог с рыбой и миски под первое.

– У меня борщ. Будете?

– Будем! – Менюхов ответил за них двоих.

Когда борщ согрелся, Мария Семеновна половником разлила его по тарелкам, сдобрила каждую ложкой сметаны и села в сторонке, подперев заплаканное лицо кулачком.

– Хлеб не купила… Забыла сегодня. С пирогом ешьте.

Пока они ели борщ, она несколько раз вздохнула.

– Не переживай так, – не выдержал Виктор. – Пятьдесят лет прошло, а ты плачешь.

– Как не плакать, сынок. Все ж братья мои. Теперь вот, поди, разберись… Один убитый, другой не пойми где.

– Сколько вам было, когда они не вернулись? – спросил Дуло.

– Семнадцать.

– Вы старшая?

– Еще одна сестра, постарше меня, померла в прошлом году. Одна я осталась…

– Помните, как они уходили?

– С вечера отец уехал в Мостовку. Ленька с Митькой затемно встали. Слышала, как собирались. Мать их покормила, но я подниматься не стала. Жалею теперь, в последний раз повидались бы… – Мария Семеновна вытерла ладошкой глаза.

– Когда их хватились?

– Через три дня батя домой вернулся, а их-то все нет. Тут и стали искать.

– Как искали?

– Отец поднял соседей, друзей… Все ж охотники, знали примерно, куда ребята пошли.

– А почему только через три дня стали искать?

– Отец был в отъезде. Они обычно ночь-две в тайге ночевали. А в тот раз три прошло. Вот и заволновались.

– Когда стало известно, что сосед Ягудин тоже пропал?

– Когда батя из Мостовки вернулся – он сразу к Ягуде, к лучшему другу. Жена говорит, мол, в тайге он. Тогда все решили, что они втроем, вместе пошли.

– Такое раньше бывало? – Дуло отодвинул тарелку и потянулся за сигаретой.

– Чаю? – забеспокоилась Мария Семеновна.

– Позже… – Сергей хотел закурить, но потом передумал. – Бывало раньше, чтобы Ягудин с мальчишками в тайгу уходил?

– Много раз. Иногда втроем, а когда и вчетвером с батей ходили.

– В тот, последний раз они на охоту пошли?

– Какая охота – середина июля? За черникой. Черника поспела.

– В середине июля? – удивился Сергей.

– У нас в Забайкалье всегда так.

– Значит, оружия у них не было.

– Как не было. – Старуха вскинула бровки. – В тайгу без оружия кто пойдет? У Леньки было с собой ружье. Двадцать четвертый калибр.

– Откуда знаете, какое было ружье?

– Дед – охотник, отец – охотник, муж – охотник. Что ж я, чурка безглазая? Все стволы знаю наперечет.

– Вашему брату Леньке было шестнадцать, и у него было свое ружье?

– Было. Сам на него заработал. Шкурки суслячьи сдавал.

– Какие? – Дуло прищурился.

– Суслячьи. От сусликов шкурки. Как сейчас помню: копейка за штуку.

– Это сколько же сусликов он перебил?

– Много… – Мария Семеновна горько вздохнула. – Старательный был мальчишка, трудолюбивый.

– Ну, если все про оружие знаете… Какой ствол был у Ягуды?

– Карабин, – уверенно сказала старуха. – Как у нашего бати.

– Ясно, – обдумав что-то, Сергей Дуло снова спросил: – Ну вот поискали их, не нашли. Что было потом?

– Отец в милицию заявление написал. Вслед за ним написала жена Ягуды.

– А потом?

– Стали ждать.

– Какие-то новости приходили? Может, видел их кто или что-нибудь слышал?

Мария Семеновна чуть заметно кивнула.

– Месяца через три участковый наш, Киселев, будто бы видел Леньку.

– Где? – быстро спросил Сергей.

– В филармонии на концерте. Они с женой поехали в Иркутск, пошли на концерт, а там Ленька.

– Он говорил с ним?

– Нет. Ленька сбежал.

– Может, это вовсе не он?

– Участковый тоже сомневался. Вырос, говорит, похудел. И это… – Старуха показала на лицо. – Ожог у него был на щеке.

Сергей и Виктор переглянулись.

– Приметный знак. Что было потом?

– Отец сразу поехал в Иркутск к тому человеку…

– К какому человеку? – прервал ее Дуло.

– Ну, с кем был Ленька, – Мария Семеновна огорченно вздохнула. – Ах да, я забыла. Участковый сказал, будто бы Ленька пришел на концерт с каким-то мужчиной.

– Ваш отец разыскал его?

– Мужика того? Нашел. Как сейчас помню: Громов Владимир Иванович, геолог. Мы тогда очень надеялись, только про него в доме и говорили.

– Что рассказал Громов?

– Сказал, что звали его не Ленькой, а Сашей, кажется. Что родом он из Листвянки, Что был сиротой.

– Значит, обознался ваш участковый?

– Да кто ж теперь знает? В живых-то никого не осталось. Отец помер, больше уж никто не искал… – Она снова заплакала. – Любил их батя. Ох как любил. Особенно Леньку. И Ленька в отце души не чаял. Все для него. Помню, появился у папки нож, у зэка купил. Ленька три дня на рукоятке буковки вырезал.

– Что за буковки? – спросил Виктор.

– А я не рассказывала? Инициалы дедушки твоего, Семена Федуловича Тихонова.

– Значит, «С.Ф.Т.»?

– Отец этот нож по пьяни Ягуде отдал. Жалел потом очень… – Мария Семеновна встала, собрала тарелки и унесла их в раковину. – Чаю?