Роковой аккорд

— И я тоже. Но хотелось бы, чтобы каждый человек осознавал смысл произносимых «просто так» слов.

— Это у вас профессиональное?

— По-моему, это для разумного человека нормально.

— И когда вы сказали, что ваш отец был убит, вы буквально это и имели в виду?

Улыбка стала более искренней, хотя ответ был печальный:

— Увы, это так.

— Вы поделились своими подозрениями со следователем?

Она кивнула:

— В полиции мне ответили, что улик не нашли. Значит, плохо искали.

— А что следовало искать?

— Отпечатки пальцев Клэр Кроули. Это она убила моего отца.

3

Надо отдать ей должное — Оливия прекрасно сознавала смысл и последствия каждого произнесенного ею слова и только слегка морщила носик и губы, как бы давая мне понять: да, все это очень неприятно, но что ж поделать.

Она-то была холодна и сдержанна, но меня так и подмывало. Я то и дело оглядывалась по сторонам: должно быть, все в ресторане примолкли, вытянули шеи, вот-вот лопнут от любопытства. Но нет — все болтали друг с другом или говорили по мобильному, а Оливия знай себе улыбалась, пока эта взрывоопасная информация разносила мой бедный мозг.

— Вы считаете, что вашего отца убила Клэр Кроули. — Я приглушила голос в надежде, что Оливия последует моему примеру.

— Я знаю, что она это сделала, — ответила Оливия все так же решительно, но хоть, благодарение богу, тоном ниже.

— Но ведь это был несчастный случай. — Поначалу я думала, что идея убийства родилась из нежелания признать, что папочка попросту хватил чересчур много зелья, но если у Оливии и подозреваемая имеется, выходит, она всерьез ломала себе голову над этой загадкой. Или она имеет в виду моральную ответственность? Скажем, Рассел был в депрессии и Клэр знала причину, да ничем не помогла? Если бы — но Оливия и впрямь все продумала до мелочей.

— Несчастный случай?! Для меня это лишнее доказательство «возможностей» Клэр. Она превратилась в тень Мики, люди готовы обожать ее лишь потому, что они поклонялись ее мужу. Прошла курс реабилитации и из девки, загрузившейся по самые брови кокаином и рушившей чужие семьи, превратилась в святую Клэр, заступницу угнетенных. И никто ей не даст по рукам.

Подошла официантка принять заказ. Я попросила Оливию решить за нас обеих, хотя понятия не имела, что она выберет, и придется ли мне это по вкусу. Но крабовая запеканка и холодный чай — звучит неплохо. И лучше смотреть в тарелку, чем в раскаленные глазищи Оливии.

— Вы так и не спросили, почему я считаю виновной именно Клэр, — напомнила Оливия, едва официантка отошла от столика.

— И это не единственный вопрос, который мне хотелось бы задать, — призналась я. Осторожность, прежде всего осторожность! Если я завалю это интервью, если статьи не будет, с ней вместе вполне может испариться и моя новая должность. Более того, Генри покровительствует Оливии; если она пожалуется на меня, что-то будет!

— Какие еще?

— Почему вопреки мнению медэксперта вы решили, что это убийство?

Оливия на миг запнулась, набрала в грудь побольше воздуху:

— У моего отца были проблемы с… с препаратами из особого списка — но в прошлом. В далеком прошлом. Много лет тому назад.

Бедная девочка! Я растрогалась: она и впрямь обманывает себя, никаких доводов у нее нет…

— Но он вполне мог снова… — со всей деликатностью намекнула я.

— Мой отец не употреблял наркотики! — словно бритвой отрезала она.

— Почему же медэкспертиза подтвердила передозировку?

Женственный кулачок врезался в стол с таким грохотом, что аристократы за соседними столиками недовольно оглянулись.

— Вы плохо слушаете! В его доме не было ни единой таблетки! Как может человек отравиться лекарствами, которых у него даже не было?

И еще раз — сочувствую, сострадаю, однако нужно придерживаться фактов.

— Вы ведь жили отдельно.

— Разумеется.

— Значит, ваш отец мог держать дома таблетки, а вы бы — вы бы ничего об этом не знали.

— Я перевернула все в доме вверх дном после его смерти, — свирепо заговорила она, глаза ее сверкали — от ярости или от слез, поди разбери. — Ни одной таблетки. Ни единой.

— Может быть, он принял сразу все, потому-то вы ничего и не нашли?

— Вы заведомо уверены, что я не права?

Я помедлила с ответом. Пальцы Оливии судорожно скребли скатерть, как будто она решила повыдирать нитки узора. Взбесится, как Грегори Пек[6] в «Зачарованном», еще и вилкой начнет корябать стол — и что мне тогда делать? Погоди-ка, а почему мне пришел в голову именно Грегори Пек? Уж не значит ли это, что Оливия права? Может быть, я не хочу признать ее правоту? Может быть, мне чем-то неудобна ее правота? Я бы предпочла, чтобы Оливия ошиблась и никто ее папу не убивал, а то у меня появятся лишние трудности? Нет-нет, я профессиональный долг не хуже ее сознаю: надо во всем разобраться и написать честную статью, не поддаваясь ни на чьи страхи, подозрения, междоусобные счеты.

— Я не говорю, что вы не правы. Но у меня нет причин с ходу принять вашу версию.

Она таки выдернула ниточку из скатерти и теперь катала ее между пальцами.

— Вам нужно что-то еще?

— Верно.