Роковой круиз

Кэмми только что исполнилось девятнадцать.Обычно девочки восстают против родителей года на три раньше. Трейси повезло. Их дружба просуществовала очень долго. У них был такой запас воспоминаний, который когда-нибудь позволит им снисходительно посмеяться над этим ужасным временем. Кэмми обязательно изменится. Возможно, когда у нее появятся собственные дети. Все так говорят. То, что Кэмми меняет мнение по каждому поводу с такой же частотой, как переодевается, вполне нормально. Если она стремится распахнуть дверцу своей клетки, любовно сооруженной родителями, так тому н быть. Дочь одной из одноклассниц Трейси, с которой они даже сидели за одной партой, стала кокаинисткой. Сын знакомой из книжного клуба целых два года каждую четверть искусно подделывал компьютерные распечатки оценок из колледжа, который он и не думал посещать. У Кэмми впереди целая жизнь, а пока девочка наслаждается бурным и умеренно алкогольным общением с себе подобными, о которых Трейси, к счастью, известно очень мало. Это все нормально. И препаршиво.

Трейси вжикнула молнией на сумке. Внутри еще оставалось место.

— Хочешь есть? — спросила она у Кэмми. — Я готовлю салат...

— У тебя что, нет ни одного идиотского возражения? Или ты, может, и не слушала?

— Я слушала, Кэм. Не ругайся. Я хотела сказать, пожалуйста, не ругайся.

— Папа объездил весь мир еще до того, как вы поженились. Если бы он не сделал этого в юности, ему никогда больше не удалось бы попутешествовать. А я в десять раз опытнее и осмотрительнее папы.

— Само собой, — откликнулась Трейси, думая о том, что Кэмми не опытнее корнишона в запечатанной банке. Лично она в ее возрасте повидала намного больше. Кэмми всю свою жизнь была окружена заботой, как редкая орхидея. — Но тебе еще нет и двадцати лет.

— На что я вообще рассчитывала? — вздохнула Камилла. — Родители Кенни, например, доверяют своей дочери.

— И мы тебе доверяем.

— Ага.

— Мы не доверяем другим людям. — Трейси почувствовала торжество Кэмми. Получилось! Мать завелась!

— Тебе еще не надоело это повторять? — поинтересовалась Кэмми.

«Вообще-то, — подумала Трейси, — еще как надоело». Сделав паузу, она решила сменить тактику.

— И у тебя на это путешествие отложены...

— Слушай, — перебила Кэмми, — нам понадобится совсем немного. Несколько рубашек, юбка для посещения церквей, солнцезащитные очки, шарфы, свитер, одна куртка, одна пара удобных туфель...

Прикусив язык, Трейси вела подсчет: две, три, четыре сотни... и это без нижнего белья. Хотя кто его будет носить?

— Я имею в виду деньги на случай крайней необходимости, — ответила она.

— У меня есть моя кредитная карточка, — поджав губы, заявила Кэмми.

— У тебя есть кредитная карточка отца, оформленная на твое имя, — уточнила Трейси.

— Сколько можно брюзжать об одном и том же? Ладно, я пыталась. Разговор окончен.

«А разве это был разговор?» — подумала Трейси и, не удер-жавшись, произнесла вслух:

— Как насчет страховки, Кэм? А вдруг в одной из этих «цивилизованных» стран ты заболеешь так, что тебе потребуется госпитализация? И наша страховка не будет распространяться на тебя, если ты будешь отсутствовать на одну минуту дольше полного учебного года?

— Года? Ты глухая? Я что, сказала год? Или семестр? Остынь, мать. Я упомянула об этом... из вежливости. Если я решу, я все равно поеду. Почему ты все всегда должна испортить?

— Кэм, как я могу хотеть, чтобы ты бросала колледж? Ты так говоришь, как будто речь идет о тюрьме. Тебе же раньше нравилось учиться.

— Это и есть тюрьма, — огрызнулась Камилла. — И может быть, — ха! — я уже не такая, как «раньше». Я считаю, что три четверти всей учебной программы — это полное дерьмо.

— Не ругайся, — машинально произнесла Трейси.

— Твою мать! Дерьмо — это не ругательство!

Трейси почувствовала, как у нее в висках застучало.

— Как работа?

— Мне нравится быть рядом с папой, — угрюмо произнесла Кэмми. Джим занимал пост старшего партнера в архитектурной фирме. — Мне даже нравится моя твердая шляпа.

— А ты не хотела бы сама заниматься тем же, что и папа?

Камилла стала покусывать ноготь.

— Хочу... со временем.

— Ну тогда...

— Что тогда? Господи, я же не собираюсь вступать в ашраму. И я не сбегаю с Трентом! Неужели ты думаешь, что я мечтаю оказаться в твоем положении и в двадцать лет иметь на руках ребенка? — Камилла открыто над ней насмехалась, злорадство так и лучилось из ее обсидиановых глаз. Прекрасные глаза Камиллы были такими темными, что, когда она была малышкой, у педиатра возникали проблемы с тем, чтобы рассмотреть ее зрачки. — Продолжай паковать вещи, мама. Извини за беспокойство. Мне казалось, мы можем общаться.

— Кэмми, — взмолилась Трейси, — мы действительно можем общаться. Я просто представляю, как... ты плачешь на холодной улице где-нибудь в Эдинбурге или Дели... после того как тебя кто-то... бросил.

— Забудь. Пожалуйста! Я ненавижу, когда ты начинаешь давить на жалость.

— Хорошо, прости. Ты хотела поговорить со мной, а я начала читать тебе лекцию...