Роковой мужчина

— У меня в запасе два дня, чтобы найти Мэйтленда. Если мне этого не удастся, меня отстранят от поисков.

— Но это абсурд! — с неподдельным изумлением воскликнул Уиверс.

— Тем не менее это так. Заместитель министра вызвал меня в свой кабинет меньше часа назад и раскрыл все карты. Они считают, что я провалил дело. — Дигби сжал кулаки, словно намереваясь кого-то ударить. — Самое обидное, что они не понимают: меня подставили именно те, кто громче всех требует результатов.

Чувствуя, как злоба захлестывает его, Дигби набрал в легкие побольше воздуха.

— Я умолял их позволить мне вызвать леди Розамунду на допрос к нам и Харпера тоже, но Ромси имеет влияние на министра и настаивает, что его дочь можно допрашивать только в Твикенхэм-хаус и лишь в его присутствии.

— Вы считаете, что леди Розамунда и этот Харпер что-то скрывают?

Дигби невесело усмехнулся.

— Мэйтленд мастерски убедил девушку в своей невиновности. Думаю, она знает больше, чем говорит. А что до перебежчика Харпера, то он по уши увяз в этой истории. Сначала он помог бывшему патрону бежать из Ньюгейта, а потом позарился на награду, обещанную герцогом за освобождение дочери, и таким образом обелил себя. Неудивительно, что он переметнулся под защиту герцога. Держу пари, он боится сказать лишнее, на случай, если Мэйтленд решит расправиться с подельни-ком.

Уиверс сочувственно вздохнул. Он самостоятельно пришел к тем же выводам, но, в отличие от Дигби, ему не хотелось, чтобы леди Розамунду допрашивали в Особом отделе. Неделю назад он думал иначе, но сейчас его одолевала тревога. Она была убеждена в невиновности Мэйтленда. Но что именно она знала?

Вслух же он сказал:

— Я слышал, прошлой ночью на одного из гостей леди Розамунды было совершено нападение. Мог это быть Мэйтленд?

— Вряд ли. Ведь целились в принца Михаэля. Скорее всего, это был его земляк, затаивший на него злобу.

Уиверс никогда не был высокого мнения о представителях власти или агентах разведки, однако на этот раз они превзошли самих себя. По крайней мере не приходилось волноваться, что они выйдут на след стрелявшего.

— А что с Хью Темплером? — спросил он.

— Уорсли, расскажите! — обратился Дигби к капитану.

Уорсли откашлялся.

— Он с женой уехал в свое поместье в Оксфордшире совершенно открыто. Мы приглядываем за ним, и если он что-нибудь задумает, мы узнаем первыми.

Уиверс кивнул. Он забыл о присутствии Уорсли. Сыщик относился к тому неприметному типу людей, что совершенно сливаются с фоном. Однако он знал столько же, сколько Дигби, и, вздумай Уиверс предпринять что-либо против Дигби, ему придется принять в расчет и его подчиненного.

Он посмотрел на майора.

— Я ценю вашу откровенность, но не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне.

Дигби словно не расслышал. Он вскинул вперед руку.

— Мэйтленд был у меня в руках, — он сжал пальцы в кулак, — но в последний момент меня опередили Темплер и Харпер.

— Вы считаете, они намеренно дали Мэйтленду уйти?

— Они вполне могли сделать это. — Помолчав, Дигби посмотрел ему прямо в глаза. — Что мне нужно, так это еще один Дансмур.

Сердце Уиверса сжалось. Произошло то, чего он и боялся — его связь с Ричардом Мэйтлендом выходила наружу.

Между тем Дигби продолжал:

— У меня нет выбора, кроме как настоятельно спросить вас, откуда вам известно про дом Мэйтленда.

Уиверс развел руками.

— Я же говорил, что услышал о нем в одном из клубов, где бываю. Разве это имеет значение?

— Да. Мне нужно имя.

— Что ж… — Уиверс посмотрел на свои ладони и придал лицу печальное выражение. — Я не хочу ни на кого навлекать неприятности.

Дигби стиснул зубы.

— Никто не собирается доставлять кому-либо неприятности. Мне нужна только информация. Если ваш друг знал о Дансмуре, он, возможно, знает, где еще его можно искать. Господи, у меня всего лишь два дня.

Уиверс беспомощно пожал плечами.

— Я был бы рад помочь, но это будет предательством по отношению к моему другу. Я не назову вам его имени без его разрешения.

— А теперь послушайте меня! — Дигби подался вперед, все его тело напряглось. — На карту поставлена моя карьера. Если я не найду Мэйтленда, то могу закончить свои дни в какой-нибудь дыре на краю земли. Мне сейчас не до хороших манер, понимаете? — Он встал. — У вас есть время до восьми вечера. Вы знаете, где меня искать. Приведите своего друга или дайте какую-то зацепку, но не приходите с пустыми руками.

От явной угрозы кровь бросилась в голову Уиверса. Никто не говорил с ним подобным тоном с тех пор, как он был неоперившимся юнцом. Он поклялся себе, что Дигби заплатит за свою заносчивость.

Однако сейчас он умерил свой пыл и вполне хладнокровно поинтересовался:

— Кто еще будет там?

— Только Уорсли и я, так что скажите своему другу, что в его тайну будут посвящены лишь трое.

Проводив гостей, Уиверс вернулся в кабинет. Он тяжело дышал, лицо исказила злобная гримаса.

Все пошло прахом. Он собирался задержаться в Лондоне лишь до казни Мэйтленда. Надо было следовать первоначальному плану и отплыть в Чарльстон, тогда его никогда бы не нашли. Сейчас же он чувствовал, что угодил в капкан.