Роковой мужчина

Почему они были красивы? Потому что описывали нечто желанное, но недостижимое. Как и у большинства людей, у меня были две жизни. Одна – то, что ты сделал, и что сделали для тебя. Другая – то, о чем ты мечтал и что никогда не сбудется.

СЛУШАЯ…

Во второй раз я увидела Мэсона Эллиотта в баре отеля «Риджент-Беверли-Уилгаир». В тот день я ходила по магазинам в поисках обуви. Обычно мне нравится это занятие. Но в тот раз быстро надоело. Мне не хотелось возвращаться домой в середине дня, поэтому я заглянула в бар отеля, большой и уютный. Я могла тихонько посидеть в одиночестве у окна напротив главного входа в отель, читать, разглядывать посетителей, и в то же время не беспокоиться, что ко мне начнут приставать мужчины.

Мое внимание привлек низкий, звучный голос. Прошло не меньше двух недель с тех пор, как меня очаровал тот мужчина в бассейне отеля «Бель-Аж». Мои воспоминания об этой сцене, разбуженные голосом, были такими же кристально-ясными, как вода в бассейне. Сейчас он сидел за соседним столиком. В тот раз я получила о нем впечатление, глядя на бесшумное движение его тела под водой, теперь он пришел ко мне в звуках своего голоса, который я могла слышать так же ясно, как тиканье часов.

– Итак, этот парень нуждается в пересадке сердца. Доктор нашел только двоих потенциальных доноров. Один – спортсмен двадцати трех лет. Другой – адвокат семидесяти шести лет.

«Выбирай», – сказал доктор парню.

«Я выбираю адвоката», – ответил он. «Семидесятишестилетний адвокат? Ты сошел с ума? Скажи, ради Бога, почему?» Парень ответил: «Мне нужно сердце, не бывшее в употреблении».

Я засмеялась, вероятно, вслух. Таинственный красавец обладал чувством юмора. Я не могла не повернуться и не взглянуть на него.

Он был одет в серый итальянский костюм, белую рубашку, изумрудно-зеленый шелковый галстук. Его темные волосы, сухие и причесанные, лежали на голове совсем по-другому. Они были длиннее, тяжелее, чем мне казалось. Внешне он выглядел как преуспевающий администратор. Но все остальное в его облике не соответствовало этому стереотипу. Его замкнутость пропала, затаившись в глубине. Он беседовал с молодым человеком, который имел внешность актера, но из их беседы я поняла, что он писатель. Значит, мой незнакомец имеет дело с искусством. Я оказалась права.

– Мэсон, меня заклинило, – говорил молодой человек. – Я написал пятьдесят страниц и не знаю, что будет дальше.

– Напиши концовку.

Мужчину звали Мэсон. Сильное имя, – подумала я, – но какое-то ненатуральное, одно из этих новопридуманных имен. Хотя вряд ли в этом его вина. Итак, Мэсон. Ну-ну.

Молодой человек ответил:

– Я знаю, каким будет конец. Погоня в универсальном магазине. Нечто вроде комической версии автомобильной погони. Он теряет башмаки, у него рвется пиджак…

– Прекрасно, но только запиши свои идеи. Я гарантирую, что это прочистит твои мозги.

– Каким образом?

– Не спрашивай меня. Я просто знаю, что это помогает. Даже если потом ты захочешь изменить концовку. Это неважно. Самое важное – знать, к чему ты стремишься. Запиши все на бумагу, все сцены, которые ты придумал. Не жди. Не бойся непоследовательности. В конце концов все утрясется. Ты сам будешь удивлен.

Его слова задели во мне какую-то струну. Меня всегда интересовало сочинительство. Лет в двадцать, я стала писать дневник. Это был способ контролировать свои эмоции. Записывая события в дневник и перечитывая его, я ощущала непрерывность жизни. Незнакомец дал хороший совет. Если я когда-нибудь сяду писать роман, то припомню его слова. Пиши то, что можешь. Лишь бы у тебя был написан конец.

К их столику подошел официант.

– Мистер Эллиотт, вам звонит ваш секретарь.

Я наблюдала, как он встал и пошел за официантом к телефону у бара. Я поняла, что молодой человек смотрит на меня и сделала вид, что продолжаю читать.

Значит, его имя – Мэсон Эллиотт. Он не был постояльцем в этом отеле. Он не жил и в «Бель Аж». Он живет и работает в Лос-Анджелесе. Хорошо.

Когда он вернулся к столику, я стала ждать продолжения разговора. Я хотела слышать его голос, глядеть на него, получить больше информации. Но я была разочарована.

– Пол, мне нужно идти, – сказал он. – Алексис только что получила факс, Нужно немедленно ответить. – Он положил на стол двадцатидолларовую бумажку.

– Эй, я расплачусь, – сказал Пол.

– За все платит агент. Твоя очередь наступит, когда я найду тебе нанимателя.

– Спасибо, Мэсон.

Значит, он агент. Я наблюдала, как он выходит из бара и идет к двери, через окно смотрела, как он вышел из подъезда отеля и зашагал прочь. Он не просил швейцара вызвать машину, и я решила, что он работает где-то поблизости в Беверли-Хиллз и все. Он ушел. Я снова улыбнулась, вспомнив анекдот. Надо постараться его запомнить. Я вернулась к книге и не заметила, как ушел молодой писатель. Когда я снова оглянулась, за тем столиком сидели две женщины.