Роковой Париж

До этого она пару раз пыталась погладить его по щеке и по волосам, но он так же дергал головой, избегая прикосновения. Сам он постоянно гладил девушку, целовал, прикладывая ладонь к щеке, но своего лица касаться не позволял.

— Да, мне неприятно, — Франсуа опустил глаза.

А потом взял Юлину руку в кулак и обхватил запястье.

— Франсуа, а что значит этот жест?

— Это значит, что мы в безопасности.

— А вот этот? — Юля приложила свою ладонь к ладони Франсуа и слегка надавила — он часто так делал, но смысла этого жеста она не понимала.

— Я тебе доверяю, — Франсуа поднял на девушку глаза.

На вокзале их встретил Люк — брат Франсуа. Он был очень высоким, наверное, под два метра, темноволосым, с узким, вытянутым лицом. У них с Франсуа намечалось едва уловимое сходство, но при этом братья были совершенно разные.

Юля заметила, что они как-то сухо поздоровались. Франсуа представил Юлю, Люк кивнул и улыбнулся ей.

Дом у семейства Манжер был меньше, чем у Михаила, но зато вся обстановка выдержана в едином классическом стиле. Переступив порог их дома, Юля почувствовала себя не в своей тарелке: слишком простой для этого места. Но когда девушка познакомилась с семьей Франсуа, стала чувствовать себя ещё более некомфортно.

Это была семья великанов: отец Франсуа — высокий седой мужчина, тоже под два метра ростом, — Люк был очень похож на него. Мать — тоже высокая, худая женщина аристократического вида: расправленные плечи, высоко приподнятый подбородок, строгий надменный взгляд. Но глаза у Франсуа были её, такие же большие синие, хотя её отливали холодной сталью. Сестра Франсуа — Эмили — не уступала ростом Франсуа, а по поведению и внешности вылитая мать. Самое интересное, что супруги Люка и Эмили тоже отличались высоким ростом и какой-то сдержанной надменностью.

«Боже мой, куда я попала!» — у Юли появилось лишь одно желание: быстрее сбежать отсюда. Ближе всех Юле по росту были дети Эмили: пятилетняя Дениз, трёх и восьмилетние Николя и сын Люка — Рафаэль. Жена Люка — Шарлотт не скрывала беременности.

Родители и Эмили вежливо поцеловали Франсуа в щёку, обрадовались ему, а супруги брата и сестры лишь слегка улыбнулись и кивнули.

Франсуа представил всем Юлю. Его родственники деликатно улыбнулись и кивнули ей, она ответила взаимностью.

А вот Франсуа стал другим. У него на лице застыла вежливая улыбка и сдержанное спокойствие — она узнала того Франсуа, каким он был всегда с другими людьми.

«Он всё время играет!» — приглядывалась к нему Юля.

Ей выделили гостевую комнату. Девушка оставила там сумку, умылась, причесалась, переоделась в платье и вернулась в гостиную. Франсуа уже был там, он тоже сменил рубашку и брюки, стал выглядеть как они: сдержанно и надменно. Юля смотрела на него и только и хотела, что сбежать из этого дома, прихватить с собой Франсуа, одеть его в привычную синюю толстовку, чтобы он вернулся в свой обычный юношеский, молодёжный облик.

Всё семейство сидело за большим столом в гостиной. Видимо, по испуганному и озадаченному лицу Юли Франсуа понял, что она себя чувствует ещё более некомфортно в этом доме, чем он сам.

Он аккуратно наклонился к девушке и едва слышно шепнул: «Не бойся. Мы скоро сбежим отсюда». За столом было что-то вроде второго завтрака или продолжения первого. Велись сдержанные вежливые беседы обо всём: о детях, о беременности Шарлотт, о погоде и предстоящем Рождестве. На столе стояло минимум еды и напитков, семейство уже закончило трапезу, а Юля чувствовала голод, но не знала насколько тактично попросить чаю. Она наклонилась к Франсуа и шепнула ему:

— Я хочу есть, у вас тут можно пить чай?

Франсуа сначала улыбнулся, но потом не выдержал и громко расхохотался. Юля впервые видела, чтобы он смеялся, и не понимала, чем вызвала такую реакцию. Все удивлённо уставились на него, он извинился и снисходительно улыбнулся:

— Простите, я должен поухаживать за своей девушкой, она голодна, — он ушёл на кухню, принёс Юле на подносе чай, сахар, булочку, масло, круассаны, сыр и выставил всё перед ней.

Кроме Юли никто не ел, все продолжали свои высокопарные беседы, периодически бросая взгляды в сторону девушки. Юля тем временем пила чай: разрезала булку, намазала её маслом, и с аппетитом уплетала. Она чувствовала на себе странные взгляды, было неловко есть одной, да ещё и Франсуа рядом чуть не давился от смеха. Юля постаралась побыстрее разделаться с едой, и когда она закончила трапезу, деликатно спросил:

— Юлия, не хочешь ли чего-нибудь ещё?

— Нет, спасибо, Франсуа, всё было очень вкусно, — с такой же манерностью ответила она.

Франсуа унёс всё на кухню, извинился перед семейством и забрал Юлю из-за стола со словами:

— Хочу провести для Юлии экскурсию по дому, — и повел девушку в свою комнату.

Она была потрясающая: с яркими обоями, заваленная музыкальными инструментами. Прямо по центру стоял синтезатор и микрофон с наушниками для звукозаписи. В углу, у окна небольшая кровать. Вдоль стены растянулся узкий шкаф, и на нём торчал саксофон, а сбоку была прислонена гитара Франсуа и скрипка в чехле.

— Ничего себе, у тебя тут целый оркестр! — поразилась Юля.