Роковой подарок жениха

– Что ж ему тот голос вещал? – опять пристал к Феодосию молодой монашек.

– А то, сколько кому править и когда смерть придет… Самой императрице Екатерине, якобы, царствовать отведено сорок лет, а потом корона достанется не внуку, а сыну… Слухи дошли до Синода[17] и государыни… Та взъярилась! Ведь шел ужо сороковой год ее правления… Уф-ф…

Старик устало перевел дух и вытер рукавом потное лицо. Он уже не так ловко орудовал вилами, как раньше, – задыхался, в груди саднило от сенной пыли, временами нападали приступы кашля.

– Посижу чуток…

– Отдохни, брат, – засуетился Макарий. – Я один управлюсь…

Но мысли о «валаамском монахе» не оставляли его, возмущая спокойствие. Он поспешно перекидал сено и опустился на прогретую солнцем землю рядом с Феодосием:

– А потом что было?

Старший инок почти задремал, и вопрос Макария пробудил его.

– Что? Где? – всполошился он.

– Да с расстригой же!

– С Авелем? – не сразу сообразил Феодосий. – Ну… посадили его в крепость, а когда пророчество исполнилось и государыня скончалась, ее сын Павел сел на престол. Повелел новый царь призвать Авеля. Закрылся с ним наедине и долго о чем-то беседовал. А после отпустил с миром и даже разрешил опять стать особой духовного звания.

– Что ж он, повторно постриг принял?

Феодосий степенно кивнул. Его совсем разморило, и он клевал носом.

– Принял, только житие монастырское быстро ему наскучило, и отправился он странствовать. Ходил, ходил по Руси Великой, да и потянуло его назад в родной Валаам. Там написал он предсказание о скорой смерти нового императора: «Коротко будет царствие твое, и вижу я лютый конец твой – от неверных слуг мученическую кончину примлешь, в опочивальне своей удушен будешь злодеями[18]…»

Брат Макарий аж подпрыгнул от ужаса, зажмурился и затряс длинноволосой головой.

– Спаси, Господь! Как же он осмелился такое про царя писать?

– То-то и оно… Взяли Авеля, потащили в Тайную канцелярию, провели дознание и заточили в те же казематы…

– В Шлиссельбург? – ахнул Макарий. – Опять? Сколь же он там просидел?

– Меньше года – пока Павла не убили в точности так, как было предсказано.

Молодой инок слушал, приоткрыв рот от изумления. В его волосах и жидкой бороде запутались сухие былинки.