Роковой подарок жениха

– Новый владыка отпустил Авеля, – продолжал между тем Феодосий, который неожиданно взбодрился. Отдых и свежий ветерок вернули ему силы. – Но не дал ему воли, сослал на Соловки. А тот возьми и напиши пророчество о нашествии французов и пожаре Москвы! Царь Александр ногами-то затопал, в гневе приказал бросить непокорного монаха в монастырскую тюрьму…

– Так это ж правда, – прошептал инок. – Наполеон пошел на нас войной, а Москва была разорена и сгорела. Все правда!

– После войны Авель по высочайшему повелению получил паспорт и разрешение свободно путешествовать не токмо по России, но и за ее пределами. Дошел сей монах до самого Царьграда, в Иерусалиме побывал, на Афоне[19], и везде дивились его дару предвидения. Не приглянулась Авелю чужбина! Решил он на родину вернуться, поселиться в Троице-Сергиевой лавре. Туда к нему приезжали вельможи, знатные дамы и молодые дворянки с просьбами угадать их будущее. Авель всем отказывал и затворился в уединении. Затосковал он на одном месте, пустился в скитания и давай снова предсказывать императору скорую кончину… Тот стерпел, не стал донимать монаха преследованиями. Николай I, брат его, как пришел к власти, быстро издал указ о взятии Авеля под стражу и водворении его в Спасо-Евфимиев монастырь – к нам, стало быть. Тут он и окончил житие, тут и его останки похоронены…

Брат Феодосий, утомленный длинной речью, закашлялся, его жилистое от работы тело сотрясалось под пыльной рясой, глаза слезились.

Брат Макарий надолго задумался, глядя в сторону монастырской тюрьмы. Интересно, что за «голос» сообщал Авелю о божественном предначертании? Разве не Господь определяет судьбы правителей и подвластных им государств? За что же тогда монах-прорицатель томился в казематах и застенках?

– Ежели проявлять излишнее любопытство, можно живо попасть за решетку, – откашлявшись, хрипло произнес старший инок. – Держи рот на замке, молодой брат, и на тебя снизойдут смирение и благодать…

* * *

Москва. Наше время

Борисов ждал Астру в кондитерской. Он заказал ей шоколадный торт, а себе – фрукты со взбитыми сливками. Хорошо, что жена не видит – вся диета насмарку. В последние годы он пристрастился к сладкому и стал набирать вес…

На улице шел дождь. Благодаря этому посетителей в зале прибавилось. С раскрытых для просушки зонтиков натекали на пол лужицы. Официантка разносила дымящийся кофе.

Астра вошла, запыхавшись, улыбнулась Борисову и уселась у окна. Было слышно, как барабанят по стеклу капли.

– Вам бы обсушиться, Астра Юрьевна, – заметил он. – Не ровен час, простуду подхватите.

– Так лето же!

– Летом как раз и болеют. Вчера жара, сегодня ливень: наш организм перепадов не любит…

Ее легкий костюм промок, в туфлях хлюпала вода.

– Не могли мне позвонить, я бы заехал за вами! – неодобрительно покачал головой начальник службы безопасности. – Небось, пешком добирались.

От ее дома до кондитерской было рукой подать.

– Гулять полезно в любую погоду… Я закаляюсь.

Он вспомнил, как она девочкой бегала босиком по лужам, и рассмеялся. Неугомонная дочка шефа сохранила в характере детскую непосредственность.