Роковой портрет

Я как в тумане двинулась но аллее. Полуденный воздух несколько прояснил мое сознание, и я уже хотела поворачивать обратно, когда услышала рыдания — отчаянные, животные звуки, означавшие, что Джейни умерла. Я побежала назад. Они сидели в том же положении, как я их оставила — мать укачивала ребенка на руках. Но теперь она кричала: «Нет… нет… нет!» — как будто в легких у нее не оставалось воздуха, и трясла неподвижное маленькое тельце, пытаясь вернуть в него жизнь. Джон сидел позади, так же обняв Мэри, как она обнимала мертвую девочку. Я хотела подойти ближе, но она с самого начала доверилась и подчинилась ему, не мне.

— Найди мальчика, — прошептал он.

Я кивнула и направилась к амбару, устало думая о том, что даже не знаю его имени. Но оно не потребовалось. Мальчик стоял в сторонке, один, с пустыми глазами. Остальные боялись подходить к нему. Спотыкаясь, он шагнул в мою сторону. Я даже не могла себе представить, что он испытывает.

— Ты нужен матери. — Я старалась говорить как можно мягче. — Мне очень жаль.

В сгущающихся сумерках мы пошли домой. Позади, на краю погоста, какие-то люди копал и могилу. От усталости и неудачи у меня болело все тело, но в глубине души я была удивлена, что жива, хотя смерть прошла так близко, и восхищалась настойчивыми усилиями Джона спасти чужую жизнь. Слишком измученная, я не задавалась вопросом, как Джон очутился здесь, а просто радовалась — инстинкт, бессловесное спокойствие самки, когда самец в трудную минуту идет по лесу рядом.

— Больше ничего сделать было нельзя. — Я пыталась утешить его.

Он покачал головой.

— Хотя я многому научился после смерти Аммония, этого оказалось мало, — ответил он. — Мы всегда знаем слишком мало. Ведь сейчас может погибнуть столько людей. — В его голосе звучала такая досада, что я в удивлении обернулась. Он злился на себя за то, что не смог спасти ребенка. Я никогда не видела, как он злится. Но Джон снова погрузился в свои мысли и не обращал на меня внимания. — А все припишут проклятию Тюдоров. Господь-де покарал узурпаторов. Как всегда. — Он обогнал меня и говорил скорее с самим собой — горько, с презрением. — Все тот же старый суеверный вздор. Если бы только люди помнили, сколько куда более страшных событий происходило в прошлом.

— Отец тоже называет это судом Божьим. — Я запыхалась, так как, пытаясь поспевать за ним, чуть не бежала. — Он считает болезнь наказанием за ересь.

— Сомневаюсь, что эту бедную девочку можно обвинить как в одном, так и в другом, — отрезал он и сердито замолчал, переживая свое поражение.

Прошло какое-то время, прежде чем мое дыхание восстановилось и я смогла говорить.

— Ты идешь со мной? — Мы шли по направлению к дому.

Вопрос его удивил. Предварительно мы ни о чем не договаривались. Казалось бы, естественное любопытство. Но мои слова вернули его к действительности.

— Да. — Он растерянно улыбнулся, словно что-то вспомнив. — Меня пригласил твой отец. Двор покидает Гринвич. В Лондоне столько больных, и король испугался. Твой отец решил, что я могу быть полезен здесь, поскольку в Челси множество беженцев. Ему показалось — неплохо иметь рядом почетного члена медицинского колледжа. — Произнеся эти слова, он снова нахмурился. — Хотя бедной девочке не очень-то помогло лечение почетного члена. — Он удвоил шаг, словно наказывая себя.

Но я схватила его за рукав и держала, пока он не ответил на мой изумленный взгляд.

— Это правда? — прошептала я, и мир вокруг меня закружился. — Тебя избрали в колледж? И он просил тебя приехать?

Какое-то время он еще хмурился, а затем нежно улыбнулся. Небо вернулось в его глаза, и он посмотрел прямо на меня.

— Да, правда. Я выехал сегодня такой гордый. — Джон говорил уже ровнее. — Мне не терпелось сказать тебе, каким я стал великим доктором — воистину достойным тебя. — Он вздрогнул, поморщился, но бешенство прошло; осталась лишь печаль. — Что ж, теперь ясно, вовсе я не великий. Однако я действительно выполнил условие твоего отца. — Он положил дрожащие руки мне на плечи, взгляд его смягчился, он смотрел на меня с любовью. — Так что если ты все еще хочешь быть со мной, Мег, я твой.

Я столько раз рисовала себе эту сцену, но сейчас избытку радости не нашлось места. Мимо нас только что прошла смерть, на обоих налипли ее грязь и запах. И я лишь кивнула, обрадовавшись, однако, его серьезности.

— Да, — спокойно ответила я, — я хочу быть с тобой. Пойдем домой.

— А, гости, — сдержанно произнес отец, увидев нас с Джоном, как будто не видел в неожиданном появлении этого, по сути, чужого человека ничего странного. Он, кажется, даже не заметил нашей потной, пыльной одежды. — Добро пожаловать, Джон.

Я пристально смотрела на него, пытаясь разгадать сложную мысль, стоявшую за нейтральным приветствием. Интересно, догадался ли он, что я знаю об условии, поставленном Джону, скажет ли он об этом мне, и если да, то когда? Но отец обнимал гостя и не обращал на меня внимания. Я посмотрела на госпожу Алису. Она не отрывала взгляда от двух горничных, относивших наверх белье.