Роковой поцелуй

– Ого! Звучит зловеще. О чем?

– О поцелуях.

Услышав ее ответ, он напрягся, как волк, почуявший запах добычи. Понадобилась вся его сила воли, чтобы успокоиться. Но он ничего не мог поделать с растущим жаром, который после ее слов поднялся снизу вверх.

– Вы хотите поговорить со мной о поцелуях?

– Да, просто это было совсем не похоже на… Хотя ладно, не важно. Хотите еще кекса?

– Нет, спасибо. Итак, на что это не было похоже? На сказочную чепуху, которую вы прочли в книжках, или на то, что шептали девчонки в школе? Мне жаль вас разочаровывать.

– Нет, я хотела сказать, что все оказалось совсем не похожим на то, что я запомнила. Поэтому мне и любопытно. Наверное, дело просто в том, что у вас гораздо больше опыта… в таких делах. Ведь научиться целоваться можно только на практике, верно?

Он отодвинул от себя письма.

– Да, насколько мне известно. Вы хотите обсудить со мной различные уровни и типы поцелуев?

– Не знаю… Хотя… ну да. По-моему, прежде чем составить свое мнение о чем-то, принять или отвергнуть, нужно все как следует изучить…

– Вы думаете о том, чтобы принять или отвергнуть поцелуи в принципе?

– На самом деле раньше я думала, что больше не хочу ничего подобного, но теперь мне кажется, что я проявила поспешность. Должно быть, здесь как и во всем остальном. Бывает, я неудачно вкладываю средства… к счастью, не слишком часто. Но неудачный опыт не разубеждает меня и дальше самой заботиться о своем финансовом благополучии. Тем не менее я понимаю: это именно то, чему я позволила произойти в данном случае. Наверное, если упорствуешь в своем заблуждении и вдруг понимаешь, что не права, просто естественно гадать, какой механизм лежит и за убеждением, и за его изменением, не так ли?

Он несколько раз сжал и разжал кулаки, взял бокал, но не притронулся к бренди.

– Вы похожи на натуралиста, которому все время хочется проводить опыты.

– Нет, подобные опыты я охотно предоставлю Карлу… хотя он, скорее всего, решит, что к делу следует подойти именно так. Он всегда предупреждал меня, что вначале необходимы наблюдения, а уже потом теории.

– Кто такой Карл?

– Один из моих братьев. Он очень умный и верит в предостережения Фрэнсиса Бэкона против предвзятости в науке. Вы слыхали о Бэконе?

– Да, но не знал, что он высказывался относительно поцелуев.

– Сомневаюсь, чтобы он о них высказывался; он кажется мне суховатым. Я бы не упоминала его, но ведь вы первый заговорили об экспериментах. Я просто хочу сказать, что после вашего требования я… пересмотрела свое мнение об этом занятии.

– Я точно не требовал, чтобы вы меня целовали.

– Верно, я первая заговорила на эту тему. Но в прошлый раз о поцелуях заговорили вы, заставив меня изменить точку зрения. И теперь я… растеряна. Поцелуи мешают мне сосредоточиться на насущных делах. Видите ли, Элспет, моя двоюродная тетушка и компаньонка, убедила меня, что мы должны снова принимать участие в светской жизни… а такой темы едва ли можно избежать, когда снова появляешься в обществе.

– Боюсь даже спрашивать, в каком обществе вы вращаетесь, если там поцелуи служат общей темой для разговоров!

– Хотя о финансах или чувствах не принято говорить открыто, я невольно заметила, что на подобных мероприятиях… всегда о чем-то таком разговаривают. Сегодня я провела час у леди Барнстабл. Она и двое ее сыновей обсуждали, кто из светского общества сейчас в Лондоне. Говорили и о последних опубликованных стихах. Но от меня не укрылось, что во время разговора все они оценивали меня, словно сравнивая с другими девушками на выданье и решая, достойна ли я ухаживаний.

– А вы в то же время думали, достойны ли они того, чтобы с ними целоваться?

– Знаете, беседа была очень скучной, и мне больше не о чем было думать. Кстати, по здравом размышлении, мне не показалось, что они обладают необходимым опытом. Всякий раз, как наши взгляды встречались, они краснели. – Оливия рассмеялась и вдруг показалась ему моложе и беззаботнее, что, впрочем, нисколько не остудило его пыл. Должно быть, и он тронулся умом, раз ведет с ней подобный разговор. Да, у него явно не все дома, раз его волнует, что она думает о поцелуях с кем-то из представителей высшего общества!

– Если вы смотрели на них так же, как сейчас смотрите на меня, я нисколько не удивлен. Предупреждаю: если вы не будете осторожнее, вы попадете в беду! Разве ваши многочисленные братья вас не предостерегали?

– Нет, они прекрасно понимали, как опасно делать мне выговор. Даже Джек…

– Еще один брат?

– Да, мой брат-близнец. Он погиб.

Прошло уже много времени с тех пор, как Лукас слышал в чьем-то голосе столько боли. Он невольно перенесся на двадцать лет назад, когда мама подняла голову от письма и сказала: «Ваш отец умер».

Сострадание должно было стать действенным средством против желания, но не стало. Наоборот, стало даже хуже: ему захотелось крепко обнять ее и впитать ее боль кожей, а потом… раздеть ее.

Оливия встряхнулась и улыбнулась.

– Я вовсе не хотела брюзжать. Итак, что мы будем делать дальше?