Роковой поцелуй

— Я понимаю, что моя любовь безнадежна, — вздохнула Дженни. — Вот почему мне так тяжело… — Она потерла свои распухшие от слез глаза: — У нас с ним нет будущего. Но разум говорит одно, а сердце — другое. Мне нужно забыть о нем. Но я люблю и девочку, и ее отца. Так что же мне делать? Лучше бы уж я их никогда и не встретила!

— Дженни, я понимаю, что так говорить жестоко, но подарить свое сердце Данкену Грэнвиллу? Ничего кроме боли тебе это не принесет… Надо тебе как‑то постараться забыть о нем.

Дженни посмотрела на Элис так, как если бы та предложила ей нечто противоестественное.

— Потерять того, кого ты любишь, даже если ты не можешь быть с ним? Ты на самом деле так считаешь?.. — Ее глаза требовали ответа.

Элис молчала. Если бы она сама знала ответ…

10

— Глупая девчонка! — Она хочет знать, как у меня идут дела. Какие дела? — Хэдли сердито расхаживал по брайархерстской библиотеке, размахивая посланием Элисон. — Прошло два месяца с тех пор, как убили Джулию, а мне нечего ей сказать. Она, наверное, думает, что я уже нашел убийцу! Можно подумать, что я профессиональный сыщик!

Хэдли смял письмо в комок и швырнул его в корзину. Если бы так же легко можно было отделаться от его содержания!

Роберта, казалось, всецело была озабочена тем, как бы найти место еще для двух папок со своими счетами: которые никак не помещались на полке; ока вынимала и снова ставила их, меняла местами, — ничего не получалось.

— Роберта, — нетерпеливо рявкнул Хэдли. — Тебя это что, не касается?

Роберта резко вскинула голову:

— Конечно, касается. Но ты только ноешь, а я уже кое‑что реальное сделала.

— Сделала что‑то? Ну тогда нам надо смываться.

Роберта вытащила из секретера какую‑то бумагу, неторопливо приблизилась к Хэдли, села на кушетку и потянула его за собой. Когда он уселся, она кокетливо взметнула юбки и откинулась на спинку софы, перебросив через нее черные космы своих волос. И только после этого она сунула ему документ:

— Вот. Почитай.

Пальцы Хэдли дрожали, он едва‑едва сумел развернуть сложенную вчетверо бумагу.

— Это ордер на арест Элисон?..

Роберта удовлетворенно улыбнулась:

— Моя работа.

— Каким образом?..

— Рассказала констеблю, что она в тот день крупно поссорилась с Джулией. Еще назвала имена кое‑каких свидетелей и добавила кое‑что насчет их беспрерывных склок.

Хэдли швырнул документ на пол, Роберта поспешила его поднять и разгладить:

— Ради Бога, поосторожнее! Мне было совсем нелегко убедить этого Фиска. Первый ордер, конечно, у него. Но я ему говорю: а что если она появится в моем доме неожиданно, ночью и тут же попытается ускользнуть — нет, мне тоже нужен такой же документ. Тогда он мне его и выписал.

Хэдли посмотрел на свою сообщницу как на сумасшедшую:

— Ну, арестуют ее, будет суд, она возьмет и признает себя виновной — и все уйдет в пользу короны. Об этом ты что, не подумала?

— Глупости! Думаешь, ей захочется на виселицу только ради того, чтобы отомстить мне? Да кроме того, кто и как ее арестует? Судя по тому, что она пишет, она в полной безопасности в Лондоне. А ордер мне нужен лишь для моего спокойствия. Эта бумажка будет держать ее на почтительном расстоянии от Брайархерста — пока это мне нужно. Конечно, это как танец на канате, но стоит постараться.

Хэдли встал, пытаясь сообразить, что к чему:

— Не понимаю, какая тебе польза от этого ордера, если Элисон о нем ничего не знает?

Роберта прищурилась, как будто хотела получше рассмотреть своего глупого собеседника:

— Да ты совсем дурак! — Хэдли поднял кулак, но Роберта успела схватить его за руку.

— Ну, ну! Я еще тебе нужна, хотя бы для того, чтобы подписывать чеки. Так что, не хами.

— Если ты такая умная, скажи, в чем дело.

— Все очень просто. Возьми ордер — только не потеряй! — и покажи его моей падчерице. Это сразу отобьет у нее всякие мысли о возвращении — как бы долго ты ни тянул со своим розыском.

— А почему нельзя ей просто написать?

— Мы не можем допускать никакой возможности провала. Пусть она собственными глазами увидит ордер, подержит его в руках — это убедительнее любого письма. Плюс еще твой поцелуй — и все будет в порядке.

Теперь, когда Элис потеряла или почти потеряла все права на наследство, Хэдли потерял и всякий интерес к девушке. Ему совсем не хотелось ее видеть, а тут еще придется изворачиваться и лгать.

— А по‑другому никак нельзя?

Роберта посмотрела на него так, что он понял — сопротивляться бессмысленно.

— Ну хорошо, хорошо, я поеду. Но мне нужны деньги — на игру, и новая коляска. В этом твоем протекающем рыдване я не поеду.

Лицо Роберты осветилось улыбкой торжества:

— Решено! Завтра выезжай!

Уж если от этого никуда не уйти, лучше побыстрее. Но такая миссия отнюдь не улыбалась Хэдли. Он чувствовал себя как пациент с зубной болью, отправляющийся к плохому цирюльнику.