Роковой романтизм. Эпоха демонов

Этот мрачного вида человек, игрок и дебошир совершенно преображался, взяв в руки скрипку. Его родителям таинственные «доброжелатели» присылали письма с описаниями кутежей и разврата, в которых погряз их сын. Конечно, за выступления он получал невероятные гонорары, но из-за несдержанности в азартных играх он часто попадал в ситуации, когда ему не хватало денег на еду. Ему приходилось неоднократно закладывать свою скрипку и просить помощи у друзей. В раннем возрасте Паганини был необычайно красив. Когда он ребенком выступал со своими первыми концертами, то поражал всех своим внешним видом. Но у мальчика практически не было детства, все его дни проходили в бесконечных изнуряющих занятиях музыкой. Отец запирал его в темном чулане, оставлял без еды на 10–12 часов, заставляя разучивать гаммы. «Постоянные упражнения на инструменте не могли не вызвать некоторых искривлений торса: грудь, довольно узкая и круглая, — по свидетельству доктора Беннати, — в верхней части впала, и левая сторона, оттого что музыкант все время держал здесь скрипку, стала шире правой». «Перкуссия прослушивалась лучше с правой стороны — результат перенесенного в Парме плеврального воспаления легких, — пишет биограф Паганини итальянка Мария Тибальди-Кьеза. — Левое плечо поднималось намного выше правого, и, когда скрипач опускал руки, одна оказывалась намного длиннее другой».

Постепенно красивый мальчик, который покорил генуэзскую публику 31 июля 1795 года, превращался в нескладного юношу с нервными жестами. Получился «гадкий утенок» наоборот. С годами его лицо приобрело мертвенную бледность, ввалившиеся щеки пересекли преждевременные глубокие морщины. Лихорадочно блестевшие глаза глубоко запали, а тонкая кожа болезненно отзывалась на любое изменение погоды: летом Никколо обливался потом, а зимой покрывался испариной. Его костлявая фигура с длинными руками и ногами болталась в одежде, словно у деревянной марионетки. При такой внешности о пылком итальянце еще при его жизни ходили самые невероятные слухи. Выдумали историю, будто бы за убийство жены или любовницы музыканта заключили в тюрьму. Ходили слухи, что на его скрипке якобы оставалась только одна, четвертая, струна, и он научился играть на ней одной. А в качестве струны он использует жилы убитой женщины! Поскольку Паганини прихрамывал на левую ногу, судачили, будто бы он долго сидел на цепи. На самом деле еще неопытный юноша-музыкант был типичным генуэзцем, который азартно отдавался своей страсти: будь то игра в карты или флирт с хорошенькими девушками. А его экзотическая внешность лишь разжигала страсть поклонниц. Вся Европа в то романтическое время жила под обаянием романа Казота «Влюбленный дьявол».

Паганини полностью укладывался в образ такого «влюбленного дьявола», в образ романтической личности демонического происхождения. Так, по странному стечению обстоятельств его судьба переплеталась и с судьбой самого Наполеона. Много лет спустя Паганини расскажет своему сыну Акилле, что у него был роман со старшей сестрой Наполеона, великой герцогиней Тосканской Элизой Бонапарт, которая была на тот момент государыней Лукки и Пьомбино. Элиза наградила скрипача титулом «придворного виртуоза» и назначила капитаном личной гвардии. Надев пышный мундир, Паганини получил, в соответствии с дворцовым этикетом, право появляться на торжественных приемах. Связь с некрасивой, но умной женщиной, к тому же сестрой самого французского императора, тешила тщеславие Никколо. Скрипач возбуждал ревность Элизы, которая на пять лет была старше Паганини, гоняясь за юбками.

Однажды Паганини заключил пари. Он взялся продирижировать целой оперой с помощью скрипки, на которой будут всего две струны — третья и четвертая. Он выиграл пари, публика неистовствовала, а Элиза предложила музыканту, «сделавшему невозможное на двух струнах», сыграть на одной струне. 15 августа, в день рождения императора Франции, он исполнил сонату для четвертой струны под названием «Наполеон». Когда Никколо Паганини объявил, что напишет сонату для одной струны, его подняли на смех. Но после того как замолкли последние звуки знаменитой военной сонаты «Наполеон», никому в голову не приходило смеяться. «Все-таки он не человек, это сам дьявол! Больше никто не может так привораживать людей», — шептались в зале. И тут раздались аплодисменты. Блистательная Элиза Баччоки, сестра самого Наполеона Бонапарта, аплодируя стоя, с гордостью оглядывала зал, как бы демонстрируя собравшимся свое новое приобретение — гениального Паганини.

Даже тем, кто считал, что его слава лучшего скрипача в мире раздута, приходилось смириться, когда им доводилось услышать его игру. Для людей, в музыке не разбиравшихся, он устраивал настоящие представления со звукоподражанием — «жужжал», «мычал» и «разговаривал» струнами. Маэстро предпочитал не записывать свои произведения на бумаге, чтобы оставаться единственным исполнителем (а тех, кто мог исполнить мелодии Паганини даже с нотами, было ничтожно мало).